Кто спасет европейскую валюту?

Ровно десять лет назад в странах еврозоны прекратили хождение национальные валюты – они были заменены евро по предложению Германии. И теперь попавшие в долговой кризис страны недовольны евро, а Германия недовольна этими странами. 

В начале 2002 года в 12 европейских странах с общим населением в 300 млн. человек вышли из обращения национальные валюты и стали ходить только купюры и монеты евро. Граждане этих стран знали, что единая европейская валюта существует с 1999 года, но никогда ее не видели, так как евро был только безналичным. Теперь единая валюта оказалась в их карманах.

Власти стран еврозоны объясняли гражданам преимущества отмены национальных валют. Мол, теперь они смогут путешествовать, не тратя время на обмен валюты. Производители стран еврозоны с 1999 года были избавлены от валютного риска, так как курсы национальных валют были зафиксированы по отношению друг к другу и к евро, а теперь и потребители смогли убедиться в отсутствии риска как нельзя более наглядно, ведь национальных валют просто больше не существовало. Везде валюта одна – евро.

Гражданам давали понять, что евро гораздо более надежная валюта, чем вышедшие из употребления лиры или драхмы. Потому что в сущности это немецкая марка. Точнее, две немецких марки – именно таким страны еврозоны первоначально сделали курс евро. Не в последнюю очередь для того, чтобы евро на мировом валютном рынке стоил дороже американского доллара – на первых торгах новой валютой в январе 1999 года за нее давали $1,17. А Германия, являвшаяся инициатором создания евро, – самая экономически развитая страна Европы. Аналогия евро с немецкой маркой усиливалась тем обстоятельством, что ЕЦБ, отвечающий за обращение единой европейской валюты, расположился в немецком Франкфурте-на-Майне.

Благотворные последствия отмены национальных валют граждане в 2002 году могли наблюдать на мировом валютном рынке. Так, безналичный евро в конце 2001 года стоил всего $0,88, а наличный евро 15 июля 2002 года стоил уже $1,0. Как отметил тогда Расселл Джонс, глава отдела валютных исследований инвестиционного банка Lehman Brothers, «то, что евро сравнялся с долларом, свидетельствует о возросшем доверии к евро и ЕЦБ». А Майкл Меткалф, главный аналитик финансовой компании StateStreet, заявил, что рост курса евро выполняет часть работы ЕЦБ, так как позволяет бороться с инфляцией без повышения процентных ставок: «Получается не порочный, а благодетельный круг. Повышение курса евро позволяет отложить повышение процентных ставок, без повышения процентных ставок экономический рост стран еврозоны будет ускоряться, а это, в свою очередь, вызовет дальнейшее подорожание единой европейской валюты». Первый год существования наличного евро кончился с курсом в $1,3. Таким образом, за год евро подорожал на 16%, став наиболее быстрорастущей валютой в мире.

И граждане, и правительства стран еврозоны видели в отмене национальных валют еще одно преимущество. Коль скоро в этих странах имеется в обращении аналог немецкой марки, правительства могут брать взаймы на мировом кредитном рынке под столь же низкий процент, под какой берет Германия: в ее способности расплатиться по долгам кредиторы не сомневаются.

Сейчас, десять лет спустя, количество стран, где евро заменило национальную валюту, уже увеличилось до 17, а правительства брали взаймы настолько активно, что кредиторы поняли: остальные страны еврозоны – далеко не Германия. И требуют с них гораздо больший процент. Собственно, кредиторы сами приняли живое участие в создании нынешнего европейского долгового кризиса. Как жаловались представители МВФ, крупнейшие международные банки не сделали никакого вывода из мирового финансового кризиса 2008–2009 годов, вызванного безответственным кредитованием американских граждан под залог недвижимости. И когда европейским правительствам, которые за счет увеличения бюджетного дефицита помогали в период кризиса своим предприятиям и гражданам, потребовались новые кредиты, банки принялись покупать их облигации – причем были готовы платить Греции такой же низкий процент, как если бы она действительно была Германией. Это происходило потому, что банки снова начали ожесточенно конкурировать друг с другом на кредитном рынке – только на этот раз не за американских граждан, а за европейские правительства. А теперь они полностью разочаровались не только в Греции, но и в других странах еврозоны, решив, что расплатиться по долгам они, в конце концов, не смогут.

В прошлом году инвесторы сначала решили не покупать, а продавать облигации Греции, потом Ирландии и Португалии, затем Италии и Испании, наконец, Бельгии и Франции. Дело дошло до того, что в ноябре 2011 года проблемы с размещением гособлигаций возникли у самой Германии. На аукционе по продаже десятилетних облигаций немецкого правительства предполагалось выручить 6 млрд. евро, но инвесторы согласились приобрести облигаций только на 3,6 млрд. евро.

За десять лет, пользуясь заменой национальных валют на евро, кредиты набрали не только правительства, но также компании и отдельные граждане. В итоге оказалось, что чистые иностранные обязательства (разница между суммой, которую должны иностранцам граждане, компании и правительства, и суммой, которую должны иностранцы им) в Португалии и Греции достигли100% ВВП, а в Испании и Ирландии – 90% ВВП. Для сравнения можно взять США, где чистые иностранные обязательства составляют 17% ВВП. Италия, Франция и Австрия также должны иностранцам больше, чем иностранцы должны им. Зато Финляндия, Голландия, Германия, Бельгия и Люксембург, напротив, находятся с точки зрения иностранных обязательств в совершенно другой позиции. Компании, граждане и правительства этих стран должны иностранцам меньше, чем иностранцы должны им – при этом разница в обязательствах у Люксембурга достигает 120% ВВП, у Бельгии – 70% ВВП, а у Германии – 50% ВВП.

При этом инвесторы, дающие в кредит правительству той или иной страны, учитывают и общую долговую ситуацию. Например, Греция с ее чистыми иностранными обязательствами в 100% ВВП может размещать десятилетние облигации под 25,95% годовых. Так же обстоят дела и с Португалией с ее облигациями под 10,55% годовых. В то же время Германия, общие долги которой меньше долгов ей на 50% ВВП, может размещать облигации под очень скромные 2,05%.

В феврале греческий парламент одобрил пакет мер по сокращению бюджетных расходов и либерализации экономики, предусматривающий, в частности, сокращение минимальной зарплаты на 22% (для работников в возрасте до 25 лет сокращение должно составить 32%), а также изменение трудового законодательства, облегчающее увольнение работников. Принятие этого пакета необходимо для того, чтобы другие страны еврозоны, ЕЦБ и МВФ выделили Греции кредит в 130 млрд. евро, без которого она не сможет расплатиться по государственному долгу в 350 млрд. евро. В ответ на решение парламента протестующие разгромили Афины. Сообщения информационных агентств были полны интервью простых афинян, вроде процитированного агентством AFP 49-летнего инженера Андреаса Марагудакиса: «Нелегко жить в условиях внешнего давления. К 2020 году мы все будем немецкими рабами».

Министры финансов стран еврозоны должны были собраться 25 февраля, чтобы в ответ на греческое решение все-таки выделить кредит. Однако немецкие власти не скрывали, что не верят в то, что Греция действительно примет меры по бюджетной экономии, и заседание министров было просто отменено. При этом руководители стран еврозоны все чаще дают понять, что ничего страшного не произойдет, если Греция просто вернет себе драхму. Как указал министр экономики Германии Филипп Реслер, выход Греции из еврозоны «сейчас уже выглядит менее пугающим».

В общем, ситуация с долгами европейских государств дошла до того, что в условиях отсутствия спроса на облигации этих стран со стороны частных инвесторов их должен будет просто скупить ЕЦБ (он и сейчас это делает, правда, в ограниченных количествах). ЕЦБ пока на такой вариант не согласен, ссылаясь на то, что это полностью развяжет руки европейским правительствам в их безответственной финансовой политике. Германия, в свою очередь, не соглашается на предложение Еврокомиссии выпустить некие общеевропейские облигации. Немецкие власти считают, что тем самым безответственные европейские правительства воспользуются немецкой кредитоспособностью – ведь облигации у них с Германией будут одни. И ЕЦБ, и Германия склоняются к тому, что евро спасет создание некоего общеевропейского министерства финансов. Иными словами, коль скоро евро пришел на смену немецкой марке и его обращение контролирует находящийся в Германии ЕЦБ, необходимо дополнить эту систему принятием немецких предложений о проведении общеевропейской финансовой политики. А отказывающиеся могут просто вернуть себе свою старую валюту

Как написал британский еженедельник The Economist, «госпожа Меркель и ЕЦБ не могут продолжать запугивать терпящие бедствие европейские страны исключением из зоны евро и одновременно заверять, что евро будет спасен. Если немецкий канцлер не примет в ближайшее время какое-либо решение, финансовые рынки примут это решение за нее и евро рухнет».

Между тем крупнейшие инвестиционные фонды уже сейчас рассматривают шаги по спасению своих денег на случай развала еврозоны. И, как заявил менеджер одного из таких фондов, «наилучшим вариантом является переведение уже сейчас денег из евро в немецкие облигации». В общем, фонды исходят из того, что даже если все члены еврозоны вернут себе свои валюты, в одной стране евро все-таки останется – в Германии.

Сергей МИНАЕВ

Мнение эксперта

Угроза национальной идентификации

Очень много слов сказано и не меньше копий сломано о такую животрепещущую для Украины тему, как ее возведенная в ранг национальной идеи интеграция в Евросоюз. Несмотря на то, что ЕС из-за навязчивого желания отдельных стран-членов жить на широкую ногу серьезно хворает, Киеву от этого ни холодно, ни жарко: раз хотим в Европу – значит, баста, так тому и быть.

А ведь ЕС и в самом деле несладко приходится. Ровно через десять лет после того, как входящие в него государства отказались от своих национальных валют в пользу евро, процесс грозит двинуться в обратном направлении. Глядишь, даже старожилы еврозоны скоро снова возвратятся к расчетам в своих франках, лирах и марках – в надежде, что их-то настоящая валютная беда обойдет стороной.

Между тем, готовность Украины вступить в ЕС (не в качестве так называемого ассоциированного партнера, а на полноправной основе) предусматривает отказ от своей валюты – гривны. Спрашивается: а оно нам надо? Не будет ли это предательством по отношению к тем людям, которые в середине 90-х сделали все, чтобы в Украине появилась своя постоянная и стабильная (по крайней мере, так задумывалось) денежная единица, а не вызывающие ничего, кроме отвращения, карбованцы с купонами? С таким же успехом мы могли бы вступить в какой-нибудь экономический альянс с Россией и променять гривну на рубль, что подавляющим большинством населения Украины непременно приравняется к сдаче национальных интересов страны.

Трудно судить, насколько размылось в ЕС и само понятие «национальность». Там все – прежде всего, для силовых и руководящих структур – граждане Евросоюза, а принадлежность к тому или иному народу или стране, по большому счету, второстепенна. Что касается Украины, то нас в ЕС не готовы признать неотъемлемой его частью даже в ближайшие десять-двадцать лет. Собственно, зачем же тогда в лепешку расшибать лоб о неприступную стену? Не лучше ли сохранить свою национальную идентификацию – то немногое, что у нас еще осталось из поводов для гордости? Желание стать членом ЕС и жить по-европейски еще не говорит о том, что после долгого измора «крепость» будет взята – это всего лишь декларация о намерениях. Которые, впрочем, таковыми могут навсегда и остаться. А унижаться и выпрашивать... Боюсь, потомки нас не поймут.

Максим КОРОБЕЦ