Горе от языка

Постыдная кампания вокруг русского языка, активизировавшаяся в связи с известными потугами урегулировать так называемый языковой вопрос, обнажает ничтожность и шкурничество наших «элит» и «интеллигенции». Они так увлеклись политической борьбой и вошли в раж, что потеряли связь с действительностью. Ведь наиболее вероятным исходом и альтернативой всех их горячих споров и протестов является не одно- или двуязычие, а всеобщее дремучее косноязычие и безграмотность.

Уже и теперь приятно удивляешься публичной рекламе без грамматических или смысловых ошибок. В киевском метро можно увидеть слово из украинского новояза «шопінгуєте?» (делаете покупки?), без раздумий и необходимости притянутое из чужого языка как символ нелепости, пошлости и подобострастия. В другом месте встречалось слово «батл» (битва). И хоть бы кто-нибудь из национально сознательных языковедов, видя такое засорение, повел своим патриотическим усом!

Как уже отмечалось, борьба с русским языком (за чистоту и главенство украинского) есть одна из приоритетных сфер паразитирования наших национальных приживалок, распространяющих верование, согласно которому как только из употребления исчезнет русский, в Украине сами собой начнут закатываться в асфальт дороги, плодоносить булочные деревья и т.п. Удобная и довольно приятная борьба. Это же не канализацию ремонтировать. Знай себе – спасаешь нацию. А учитывая безысходность этой борьбы, здесь еще и гарантированное на долгие годы трудоустройство.

Возьмем на себя смелость утверждать, что если благополучию и становлению некой единой человеческой общности мешает присутствие всемирно признанного и доказавшего свою состоятельность языка, языка редчайших духовных откровений и литературных шедевров, – грош цена такой общности.

В данное время использование языков регулируется законом «О языках в Украинской ССР» от 28.10.89. Несложный анализ указывает на его большую справедливость, адекватность и правозащитный потенциал по сравнению с законопроектом «Об основах государственной языковой политики», ставшим объектом ожесточенных дискуссий. В частности, несмотря на то, что он был принят в ситуации нарастания национализма и центробежных тенденций, в нем учтено фактическое место и значение русского языка как средства межнационального общения.

Подчеркнем, что статус закона «О языках в Украинской ССР» – действующий. А раз (и пока) это так, у заинтересованных граждан и их делегатов во власти есть основания, вооружившись им, требовать соблюдения его ключевых норм, настаивая, в частности, на обеспечении свободного пользования русским языком (ст. 4), владении им всеми должностными лицами (ст. 6), его обязательном изучении в общеобразовательных школах (ст. 27), причем не только тринадцати русскоязычных регионов, а всей страны, альтернативного использования русского или украинского в сфере науки (ст. 30) и т.д. То, что фактически этот закон «мертв», смущать не должно. У нас таких законов целое кладбище, по нему в ужасе бродят чудаковатые юристы-теоретики, всерьез воспринявшие постулат о законности, и оно все разрастается. У нас и Конституция скорее «мертва», чем «жива». Граждане вправе требовать оживления «мертвых» законов, если это им угодно. А при принятии взамен устаревшего нового нормативного акта, регулирующего те же отношения, следовало бы настаивать на недопустимости сужения объема ранее установленных прав.

Вместо этого граждане вовлечены в круговорот страстей вокруг проекта, который закрепляет вторичность и периферийность русского языка и понижает его статус. Причем те, чье положение как общности он ущемляет, требуют его принятия, а те, кому он выгоден, с остервенением выступают против него, становясь в театральные позы борцов за некие «интересы нации». Одна сторона собственное отступление, которое фактически происходит, изображает как успех, другая постепенное достижение нужных целей представляет чуть ли не катастрофой. Одни, пятясь, кричат «Ура!», другие, продвигаясь вперед, хоть и медленно, выражают решительное возмущение.

Украинцы сошли с ума. Хозяйку из глубинки отрывают от хозяйства и привозят в столицу протестовать против русского языка. Будто от его использования уменьшатся удои молока и перестанут нестись куры. Во всем остальном полный порядок, только бы не допустить русификации.

Парадокс в том, что, по здравому размышлению, националистам и оппозиции следовало бы содействовать принятию законопроекта Колесниченко–Кивалова как такого, который фиксирует удачное завершение очередного этапа планомерного вытеснения русского языка, его нисхождения – от средства межнационального общения до регионального. Но какие могут быть здравые размышления, когда надо стать в политически выгодную позу? И вот они изображают крайнее негодование, того и гляди, лопнут от злости, словно речь идет о конце света.

С другой стороны, напрашивается вывод, что те, кому действительно дорог русский язык, сегодня должны быть солидарны с его гонителями, дабы рассматриваемый проект не прошел, и оставались основания апеллировать к тому объему возможностей, которые были заложены в законе 1989г. Ведь если он пройдет, то в дальнейшем, например, об обязательном изучении русского языка во всех без исключения общеобразовательных школах никто и заикаться не станет.

Вообще же очевидно, что интерес к языковой сфере со стороны граждан явно преувеличен. Здесь прослеживаются несколько позиций, и первая среди них – безразличие. Ее представляет самый многочисленный лагерь, куда входит большая часть населения. В частности, русскоязычные, кажется, вполне удовлетворены насыщенностью СМИ русским языком, игнорируя все тревожные предпосылки. Весьма пассивны они и в отношении создания русскоязычных школьных классов, хотя если послушать некоторые авторитетные мнения, можно подумать, что они только об этом и мечтают.

Впрочем, украиноязычные граждане ровно такие же, если не брать во внимание меньшинство одержимых. Это и обеспечивает баланс, невероятную (с учетом бурных страстей в политических верхах) общую стабильность и внешнюю целостность. Вот так, целостность страны обеспечивается коллективным безразличием ее граждан.

Есть еще позиция циничной спекуляции негодяев, на самом деле не верящих ни в Бога, ни в черта, ни тем более в какие-то языковые ценности. Эта позиция, к сожалению, отлично вписывается в современный политический контекст.

Если бы судьба русского языка и межличностного общения всецело зависела от политиков, чиновников и их хитроумных решений и инсценировок, мы все уже должны были б, наверное, нечленораздельно мычать. Но, слава Богу, русский язык – это мощнейшее и широчайшее явление, которое не смогут дискредитировать никакие спекулянты. Его величие не в силах умалить все грымчаки, фарионы и прочие политические филологи вместе взятые.

Петр ПЕТРОВ