Реєстрація    Увійти
Авторизація

Путь ариев

Категорія: Позиція » Статті » Вікно у світ

Путь ариевЗапорожский путешественник Владимир СУПРУНЕНКО проехал на велосипеде четыре тысячи километров по Индии, Непалу, Шри-Ланке, пытаясь в заморских дивах и колоритных деталях местного быта разглядеть то, что сегодня через далекое индоевропейское прошлое связывает Украину и народы Индостана.

 

 

…С белесого уставшего неба лился и лился зной. Волы медленно брели по широкой серой дороге, не обращая внимания на постукивание и поскрипывание старого воза, загруженного доверху туго набитыми мешками. На них вповалку лежали загорелые до черноты деды и весело дымили цигарками. На взгорке мелькнула хатка с худыми глиняными боками. Лениво прокричал петух…

 

Я не мог отделаться от мысли, что все происходит не со мной, а со странником, бредущим вслед за чумацкими валками по полуденной украинской степи лет двести назад. А может и раньше – еще до нашей эры, когда, возможно, такой же ленивой медленной поступью от причерноморских степей через каменистые долины и ветренные перевалы волы тянули тяжелые возы к южным морям? И об этом думалось под пыльным пальмовым пологом, сквозь который просвечивало бесцветное небо Индостана. От Дели я проехал на велосипеде до Непала, пересек его с запада на восток, опять вернулся в Индию, добрался до Индийского океана и с южной оконечности Индостана перелетел в Шри-Ланку.

 

Дальние восточные и южные страны издавна привлекали внимание европейских путешественников. Жизненный уклад народов Азии и Востока, их обычаи и верования всегда были интересны европейцам. Многое здесь другое и по-другому. За два месяца моего путешествия отложилось в памяти множество чужестранных див, однако в их красках и хитросплетенных узорах я пытался не только отметить разность, разглядеть местный колорит, а и уловить то общее, что связывает наши находящиеся в разных частях света земли, что, возможно, помогло бы подобрать ключик к индоевропейскому прошлому наших народов.

 

Как это было

 

…История легко жонглирует именами, героями, богами. Одни тут же забываются, а то и вовсе исчезают, другие продолжают жить в памяти поколений. Их порою легко присваивают себе другие народы и страны, переозвучивая, переиначивая, наполняя новым смыслом. Так произошло с ариями. Картину далекого прошлого мы сегодня восстанавливаем по смысловым намекам в языках, отдельным звуковым сходствам, а еще – заставляя на полную силу работать воображение. «От движения народы ни уставали, ни ослабевали, но в расширении кругозора накопляли богатство воображения», – писал Рерих. Пребывая в Индии, он не мог не обратить внимания на некую (пусть «воображаемую») общность двух великих народов. Как известно, в основе названия Индии – река Инд (Синд, Хинд). Однако же страну с подобным названием мы находим и в Северном Причерноморье. «Когда Боспор Киммерийский замерзает, то скифы из таврики перебираются к синдам», – сообщал Геродот. О причерноморских синдах писал и Страбон и даже называл их столицу Синдику. Синдов и Синдику вспоминают в своих трудах Диодор Сицилийский, Полиен, Аммиан Марцелин, Стефан Византийский. Совпадение не случайно – вполне возможно, что у индийских и причерноморских синдов общие предки – древние арии. Связь эта просматривается в древнем индийском эпосе. Там рядом с синдами присутствуют загадочные «суверы». Более того, индийская традиция их нередко стала отожествлять, называя «синдху» или «саувера», а страну, где они обитали, Синдху-Саувера. А при чем здесь Украина, славяне, арии, спросите вы? Дело в том, что о киммерийцах, обитавших в местах расселения славян (непосредственно на территории, которую ныне занимает Украина), мы узнали от греков. Те же слышали звон чужого языка и точно знали, где он, откуда раздавался, однако по-своему, средствами уже своего языка, передали его потомкам. Так суверы (сиверы) превратились в киммерийцев. Именно они и могли быть изначальной праарийской общностью, потомками которой и стали многие народы. В том числе и славяне. «Велесова книга», например, среди их предков прямо называет киммерийцев-ариев. Вавилонские хроники при описании войн VІІ века до н.э., приведших к разгрому Ассирии, великий народ, пришедший с севера, называют Гимме-Арис. А это ни что иное, как название Киммерии – Страна Ариев. Со временем могли меняться приставки, но корень  «рис», «рос», «рус» оставался. Не он ли осел в генной памяти индийцев? Когда их спрашиваешь об Украине, то они чаще всего улыбаются, как бы соглашаясь, что, да, знаем, слышали, а потом пожимают плечами. Национальность – не одежка, по которой встречают. Тем более по мере продвижения вглубь Индостана дорожный загар, худоба и индийское полотенце-«гамча» на голове, которой я обзавелся уже на третий день, все больше стушевывают мой самодовольный европейский облик. Чтобы себя как-то географически идентифицировать, я называю Россию-Рашу. Увы, и тут вопросительная пауза – далеко не каждый вспоминает, что есть такая страна. Гордое слово «славянин» тоже ни у кого не вызывает восторга узнавания. Тогда я хлопаю по груди и говорю: «Рус!». И всем все сразу становится понятным. Наверное, для «щирого» украинца не совсем приятно, что «непонятливый» индиец (как и непалец, и силингезиец) воспринимает всех скопом украинцев, россиян, наверняка и белорусов как «русов». Утешить его национальное самолюбие может то, что, возможно, сегодняшняя «русскость» украинцев в мире это как бы завет предков – ариев-русов…


Чья бы корова мычала

 

«И от всех наших бед уйдем в Индию», – восклицал когда-то тверской купец-путешественник Афанасий Никитин. Однако же мое первое впечатление от Индии – именно здесь на полуострове Индостан, по которому я задумал проехать на велосипеде с севера на юг, и находится узел, возможно, главной земной беды. Имя ей – человек.

 

Выбравшись из аэропорта, я сразу же с головой окунулся в людскую стихию. Как моя украинская бабушка говорила, отходя от базарной толчеи, «там людочки друг об друга вухами трутся». Эта пестрая суматошная азиатская людская стихия показалась мне неким чудищем, которое поглощает все, что встречается ему на пути. «В конце концов сожрет само себя», – подумалось в первую минуту. Мысль, правда, только тенькнула, не успев обрести афористическую плоть. Нужно было выживать в этом транспортном муравейнике. И вот вместе с рикшами, мотоциклистами, мотофургончиками, обвешанными пассажирами, быками, коровами продвигаюсь на запад. В больших городах полицейские-регулировщики с бамбуковыми палками похожи на дирижеров больших оркестров. С дико вращающимися глазами, постоянно что-то выкрикивая, с обезьяньей ловкостью они мечутся на перекрестках, останавливая (удивительно, но это таки возможно) и регулируя направление дорожных потоков. Моя растерянность вдруг куда-то исчезла. Внезапно по тому, как мне стали уступать дорогу, как впритык, но осторожно обгоняли, я осознал, что меня здесь уважают не только как чужеземца, но, прежде всего, как равноправного участника движения. Его непрерывность и безопасность возможна лишь благодаря исключительной уважительности к друг другу, причем уважительности предупредительной, готовности в любую минуту уступить дорогу, помочь. Индийцы охотно и даже, как мне показалось, с некоторым удовольствием откликаются на понятное здесь каждому английское «хелп». Это было той соломинкой, за которую я при случае мог ухватиться. Осознав это, а главное – испытав, я почувствовал себя бодрее, увереннее.

 

Днем я отдыхаю в редкой тени придорожных пальм, краем глаза наблюдая за своим дорожным скарбом. К нему часто проявляют любопытство праздно шатающиеся по улицам коровы – приходится следить, как бы какая чего не слизнула. В основном, правда, это смирные и тихие животные. Их настырного голодного мычания мне слышать не доводилось. Как тут не вспомнить наше «Хиба ревуть волы, як ясла повни». Местные коровки, которым здесь ставят памятники, всегда сыты (в отличие от людей) и, по-видимому, весьма довольны своей счастливой индийской судьбой. Я не знаю, прихватили ли с собой арийские переселенцы для расплода десяток-другой коров и быков, однако есть немало общего между нашими украинскими буренками и их рогатыми сородичами на берегах Инда и Ганга.

 

В степном краю за днепровскими порогами (нынешний Запорожский край) в бассейне реки Молочной, по берегам которой было раздолье для разного скота, в том числе и коров, есть село Курошаны (рядом протекает речушка Курушан). Исследователи выделяют в топониме две части: «кур», «кор» в индоиранских языках – бык, санскритское же «шан» – страна. Вполне понятно, что кочевники, обитавшие в этих местах (те же арии), высоко чтили животных – прежде всего коней, быков, коров, которые были средством передвижения, давали для них и кров, и пищу. «Велесова книга» прямо говорит: «Мы – коровичи: скифы, анты, русы, борусы, сурожцы». Допускаю, что если индуса наградить прозвищем «корович», он весьма возгордится этим, посчитав «коровича»-украинца своим кровным собратом. Между прочим индийское «gosayin» (легко угадывается созвучие с нашим «хозяин») дословно с хинди переводится как «владелец коров». Мы не знаем, что заставило ариев покинуть обжитое Причерноморье и двинуться на юг. Однако вполне вероятно, что часть арийских племен все же осталась на земле предков. Эстафету в степном Причерноморье от киммерийцев-ариев (тех, что продолжили борозду предков), как известно, переняли скифы. Плиний Старший, например, разместил Скифию в низовьях Днепра, почему-то (не зря?) назвав ее Синдской. Скифы же – это хоть и не совсем близкая к нам, но вполне различимая с вершин степных курганов история…


Индийская «гамча» и украинская «плахта»

 

…По одежке (особенно в сельской местности) трудно, а чаще всего и невозможно, определить род занятий индийца, его достаток и состояние кошелька. Кусок ткани вокруг стана, такой же кусок, но поменьше, вокруг головы, веревка через плечо, на которой болтается мобильник – на всех независимо от возраста, сословия, касты один наряд. В шкуре индийца, привычки которого стараюсь перенять, мне вряд ли удастся побывать, с одеянием же попроще. Жаркий климат позволяет обходиться малым (так бы во всем!) Кроссовки, шорты и прямоугольный кусок легкой ткани, который в Индии (чтоб было понятно для европейцев) называют «индийским полотенцем», а по местному на хинди – «гамчой». Едва я заявил о желании приобрести ее, как тут же получил в подарок. Если наматывание ткани на голову (уже не говорю об опоясывании) далось мне легко, то над обертыванием стана пришлось помучиться. Когда прохожий, к которому я обратился за помощью, стал обучать меня «искусству» превращения куска ткани в юпку, я вдруг вспомнил сначала про казацкий широкий пояс, а потом и про «обертку» («обпинку») – кусок ткани, которым в украинских селах обертывались вместо юпки, и про женские запаски и плахты. Тут же мелькнула мысль, что не только в тропиках, но и в украинских полуденных степях «гамча» в гардеробе путешественника будет не лишней. Думаю, что без куска ткани, прикрывающей тело от зноя и пыли, не обходились и странники-арии.

 

Продолжение читайте в следующем номере