По Европе галопом, и не только…

Запорожский путешественник Владимир Супруненко проехал на велосипеде по дорогам Европы (Венгрия, Словения, Италия, Франция, Испания) три тысячи километров…

Лозунг «Дорога – это жизнь» весьма актуален для стареющей Европы. Поэтому тут так много велосипедистов, инвалидов-колясочников, бегунов. Движение для них и насущная необходимость, и наслаждение, и некая даже эстетическая составляющая жизни. Для байкеров, которых тоже немало на европейских дорогах, скорость вообще смысл жизни, некий вызов сытому, ровно дышащему и также размерено двигающемуся обществу. Немало, правда, и могилок на обочинах.

***

С ночлегом, как всегда и везде, выручает природа. Как ее не причесывай, не усмиряй, не определяй ей местечко рядом с человеком, она свою дикую сущность проявит везде. Вот в этих диких природных закутках я и находил себе приют.

Даже в городах. В основном на окраинах по берегам речушек, озер, в парках. Железнодорожные станции, морские порты, аэровокзалы – традиционные гавани странствующего люда. Я довольно уютно расположился под сводами Будапештского вокзала, куда прибыл поздно вечером. Естественно не на виду, а отыскав укромный уголок в багажном отделении. Однако часа в три ночи меня растормошил полицейский, предупредив, что вокзал закрывается до утра. Я выкатил велосипед на улицу и стал объезжать вокзал в надежде где-нибудь передремать до рассвета. И тут увидел тюк, что лежал под стеной в какой-то нише. Это оказался бездомный, который, завернувшись в спальник (явно получше моего), тихо и мирно похрапывал, подложив под голову смятую коробку из под пиццы.

Я развернул свой спальник и лег поблизости. Крыша нашлась. Спасибо венгерскому бомжу. Утром меня разбудило воркованье голубей, которые склевывали хлебные крошки. Ими ранних пташек угощал мой сосед, который сидел на скатанном в рулон спальнике. Он поприветствовал меня взмахом руки. Начало дня – рождение новой надежды…

***

В барах, ресторанчиках, тавернах много одиноких стариков. Они сидят за чашечкой кофе или бокалом вина и о чем-то думают. Человеку вообще свойственно думать. И часто вот в таких застольной позах они думают (или делают вид), что думают… Вообще-то они действительно думают. Только о том, чтоб… не думать. Потому как у них есть все – деньги, дом, еда, питье. О чем еще нужно думать? Лишнее это занятие. Но коль все-таки остается голова на плечах. Всяк кузнец своего счастья, но не своих мозгов.

***

На чем держится закон? На страхе или совести, понимании его необходимости? «До Серенча доберешься и вело капут», – сказали мне полицейские в венгерском Шарошпатаке, к которым я обратился, пытаясь выбраться из переплетения городских улочек. Стражи европейского порядка были строги и непреклонны, а мое путешествие только начиналось. Очень не хотелось, чтоб оно прервалось из-за игнорирования местных писаных законов и неписаных правил, по которым велосипедисту положено двигаться по велодорожкам или по второстепенным дорогам. К тому же от категоричного «капут» веяло жесткостью военного. Поэтому до Будапешта (это где-то двести километров) я решил добираться на поезде. Вместе с велосипедом при помощи контролера – дородной венгерки – я втиснулся в вагон. Там и оплатил проезд. Вернее попытался это сделать. Но контролер не приняла у меня евро, объяснив, что в Венгрии в ходу только форинты. Как быть? Контролер выписала какую-то бумагу, объяснив, что на вокзале в Будапеште я должен предъявить этот документ в кассу и там, обменяв евро на форинты, оплатить проезд. То, что я по прибытии в Будапешт могу просто выбросить бумагу в мусорный ящик, женщине и в голову не приходило. Я так бы и сделал, если бы точно знал, что никоим образом никто об этом не узнает. А вдруг моя фамилия уже пошла гулять по полицейским сводкам и мне за нарушение такое могут предъявить… В общем, я купил билет. Обошлось мне это в двадцать евро. А еще четким было понимание того, что все-таки страх явился главной причиной соблюдения закона.

В дальнейшем, освоившись на европейском жизненном пространстве и разобравшись в паутине местных дорог, я легко нарушал местные законы, правила, инструкции. Правда, будучи абсолютно уверенным, что меня не оштрафуют и даже не осудят, как иностранца, который может чего-то и не знать. Закон есть закон. Согласен. Очень важно и жизненно необходимо его неукоснительно соблюдать. Но иногда приятно и нарушать. Тем более, если знаешь, что тебя за это не покарают и даже не осудят. Это законное право путника, дорожного человека.

Италия. Мое путешествие по этой стране началось со столицы - Рима, вечный город встретил меня отличной погодой. Сразу хочется сказать что этот город оставил потрясающие впечатления, десятки музеев обойти которые невозможно даже за неделю, архитектурные памятники города - ценность мирового значения. Особенно хочется отметить Собор Святого Петра, здание выглядит очень величественно и вызывает священный трепет, кроме того на территории столицы Италии находится целое государство - Ватикан, известный как резиденция Папы. Рим также по праву считается Fashion-столицей мира, огромное количество магазинов одежды и обуви а также всевозможных бутиков. Следующим городом в моем графике должна была стать Флореция -  , дело в том, что экскурсионные маршруты из Рима во Флоренцию очень интересны, время за которое автобус с туристами преодолевает 277 километров пролетает незаметно, в пути экскурсоводы делают несколько остановок в Орвието и Арецо, но я решил отдать предпочтение Венции. 

***

В бестолково-шумной, карнавальной Венеции захотелось и мне приобщиться к празднику. Заговорив с одной Джульеттой, зорко опекаемой своей дородной мамашей, я показал на свои обветренные губы. Она тут же правильно поняла меня и достала губную помаду. Тогда я пошел дальше: вручил фотоаппарат мамаше, а девчушку попросил произвести лечебно-косметическую процедуру. Благо помада оказалась бесцветной. Сценка позабавила туристов, что оказались поблизости – моя дорожная беда всех развеселила. За этими мгновениями радости сюда и приезжают…

***

Все ищут истину. Никто, правда, толком не знает, где ее искать. Но упорно ищут. Иногда действительно находят. Скажем, в вине. То, что там содержится пусть не вся она целиком, а какая-то ее доля, никто не сомневается. Во всяком случае, когда я после жаркого походного дня во время вечерней трапезы медленными и очень бережными глотками впускаю в себя (в желудок, душу, голову) искристую жидкость, мир для меня являет свою истинную азбучную сущность. Началось это в Италии, где стоимость дешевого сухого вина почти сравнима с нашими украинскими ценами. И , кстати, мысленно переводя одно евро и десять-тридцать центов (это за литр десятиградусного белого или красного вина) на «рубли» и копейки, я как бы мысленно переношусь в советскую эпоху, где цена народных плодово-ягодных вин примерно укладывалась в эту сумму.

«Бон джорно!» – бодро провозглашаю я утреннее приветствие, подъезжая к бару. Пока распаковываюсь, достаю продукты и свою закопченную кружку, обязательно найдется посетитель, который не преминет предложить: «Вино бьянко?». В Италии это обычное дело. Белое вино – по утрам, красное – за ужином. Немного. Грамм сто пятьдесят. Это застольный этикет, традиция, в конце концов, часть культуры европейского Средиземноморья. Здесь перед многими ресторанчиками выставлены старинные бочки и винные прессы. Миниатюрным виноградником и давильным аппаратом было даже украшено дорожное кольцо-рондо перед въездом во французский Касис возле Тулона. Кстати, это характерная черта европейских дорожных развязок, которые превращены в своеобразные альпийские горки и украшены разнообразными памятниками. В кустах посредине одного такого «рондо» я даже как-то собирался поставить палатку. Но конечно не рискнул. Европа такого славянского «зухвальства» (украинское словечко, по-русски – дерзость) не потерпела бы.

«Что надо? Чем помочь?» – редко, но все-таки спрашивали меня в придорожных барах. «Хлеба и зрелищ!», – отшучивался я. Это самое насущное во все времена, для всех больших и малых народов. С хлебом проблем не было. А вот насчет зрелищ…Тем более я толком и не знал, как это слово можно выразить на чужом языке. И однажды подумалось, что для меня лучшее зрелище – это все, что происходит вокруг. Ну, а чтоб оно лучше воспринималось, осмысливалось и не приедалось, не помешает вечерняя кружка-другая сухого вина пополам с водой. Так я и объяснил и виноторговцу Джузеппе в Генуе, и владельцу трактирчика «Милио» по дороге на Триест, и многим другим, которые одаривали меня солнечным бодрящим напитком.

***

…Во Франции, колдуя вокруг костра, я нечаянно опрокинул крышку от котелка, в которой жарилось сало, и очень чувствительно ошпарил палец. Тут же приложил к нему какую-то травку. Но это не спасло. На следующий день место ожога вспучилось и образовался синюшный пузырь. Случилось это во Франции. В Арле (Прованс) я сунулся в ближайшую «фармацию», то бишь аптеку, с просьбой о помощи. Тут же, как всегда, обозначил словесно и свою страну: Украина. Именно это и расслышала пожилая француженка, стоявшая у прилавка. «Ну и что, что Украина, зато я первая» – сказала она, оттесняя меня. Я понял, что влез без очереди, извинился («Пардон, мадам»), и стал покорно ждать. Наконец меня попросили размотать палец (мадам тоже приняла в этом деятельное участие). Однако, увидев рану, продавщица замахала руками: «Хоспитал! Хоспитал!»

Пришлось искать госпиталь. Он оказался за городом – помпезное здание на горе. Тут, наверное, и мертвых на ноги ставят. В прохладном обширном зале на первом этаже я сунул палец в какое-то окошечко и произнес только одно слово: «Хелп». Эта просьба о помощи на английском языке давно стала международной. Сначала мне предложили заполнить какую-то анкету. Потом попросили…бумагу. Я долго не мог понять, что это такое (если славянин у славянина просит бумагу, то…, а здесь в Европе для чего), оказалось – паспорт. Его изучали тщательнее, чем на таможне. После этого я стал расписываться под разными документами. Длилось это минут десять. Я посмотрел на свой бедный палец и подумал, сколько ж евро у меня сдерут за его лечение. Ну, возможно, смилосердствуются и не сразу заставят оплатить, а пришлют счет в Украину. Зря, конечно, я паспорт показал, лучше б бомжом прикинулся… Ну, да ладно, решил, пройду процедуру до конца. Медсестра, наконец, с чувством хорошо, а главное правильно выполненной работы, натянуто улыбнулась и сказала: «Ждите». Я оглянулся на холл, заполненный людьми, и спросил: «Сколько?». Француженка стерла с лица улыбку, как привыкла стирать губную помаду: «Не знаю. Ждите. Вас вызовут». Это и было концом истории. Я еще раз оглядел толпу покорно ждущих вызова, рефлекторно развернулся и направился к выходу, где меня ждал мой верный железный конь. В моей стране «вызывают» не для того, чтоб сообщить приятную новость. На окраине городка я еще раз заехал в одну «фармацию», где меня милая миниатюрная француженка снабдила нежнейшим, пропитанным каким-то антисептиком бинтом. В тот же день вечером, продезинфицировав на костре кончик ножа, я вскрыл пузырь, и аккуратно забинтовал место ожога. С телесной раной справился, душевную же вылечила кружка прохладного красного вина. Спасение утопающих – дело не только рук, но и мозгов самих утопающих.

***

Знаковая фигура на европейских улицах – мусорщики. Обычно они одеты в спецовки. И очень ловко и споро (профессионально!) управляются с метлами и совками. А в одном приморском итальянском городишке увидел, как к мусорному ящику подкатила легковушка, оттуда выскочил парень в светлой безрукавке, ловко выдернул из мусорного бака черный пакет, наполненный мусором, и сунул его в багажник. Потом из сумки достал новый пакет и аккуратно заправил его в бак.

Именно это бросилось в глаза, именно в этом я увидел ценность европейского образа жизни. Не только для наших многострадальных славянских земель. Для всей замусоренной человеком сверх меры планеты. «Почистим, помоем, душа в покое», – говорили мои предки перед Пасхой, убирая во дворе и наводя порядок в хате. Жаль, что только перед Пасхой и только в своем дворе и своем доме.

***

Тихой вечерней порою (а нередко и днем) я слышал звон и точно знал, откуда он. Под остроконечными кровельками высоких колоколен болтались колокола и по округе разливался мелодичный звон.

…Издали шпили костелов похожи на шприцы, вонзающиеся в облака. На закате смотрится красиво и торжественно. Но и тревожно. Наши церковные купола и разноцветные маковки, венчающие их, выглядят повеселее. Издавна человечество на игле веры. И, пожалуй, с нее уже не соскочить. Но укол шприца, тут же подумалось мне, это ведь и спасение, та соломинка, за которую на всех континентах хватаются люди, пытаясь избавиться от боли, страха, нужды и печали. На перекрестках мне часто встречались фигурки святых, под которыми виднелись надписи: «Спаси, Мария, Михаил, Марк…». Впрочем, европеец, хоть и надеется на заступничество святых, но спасения все-таки ждет не с неба, а со своего счета в банке. Одно другому, по-видимому, не мешает…

Мои европейские дороги, в конце концов, привели меня к храму. По дороге о нем мне все уши прожужжали: «Обязательно посмотри». Ну, я и посмотрел. Не более того. Дело в том, что, оказавшись в Барселоне в конце пути, я опаздывал на самолет. Но к знаменитому собору Саграда Фамилия (так мне его представляли в испанском звучании, а по-русски это – храм Святого Семейства) все-таки свернул. Величественное сооружение взметнулось в жаркое пыльное небо. Выше его только краны – строители продолжают лепить это архитектурное диво, в котором неоготика уже давно уступила место модерну. Дело в том, что это один из самых знаменитых церковных долгострое мира. Сооружение храма по проекту архитектора Антонио Гауди начато в 1882 году и продолжается до сих пор. Я не буду подробно описывать эту каменную химеру, похожую на громадный песчаный замок. Ее надо видеть своими глазами. Так и поступает туристский люд, толпящийся в сквериках вокруг главной барселонской достопримечательности. Отдал должное ей и я. Прошелся вокруг, задирая голову, чтоб рассмотреть среди древовидных колонн и множества устремленных вверх монументальных башен фигурки святых, и покатил дальше. Согласен, это достойный памятник культового (и не только!) зодчества. Но вряд ли он имеет отношение к настоящей вере. Ее больше в старинных городских костелах, сельских церквушках, придорожных часовенках, монастырских кельях, лесных скитах. К ним, обогнув барселонский храм, и увела меня дорога. Обратно, домой…