Полыхнуло во Франции - заискрило по Европе

Предлагаем ознакомиться, как в результате этого масштабного действа был положен конец старой Европе и началась новая социальная эпоха – с императором, а также Liberté, Égalité, Fraternité, сиречь свободой, равенством и братством.

Незадолго до штурма

Франция XVIII века жила в атмосфере светского куража. Король, дворяне и попы-католики за украденные у простого люда деньги кутили напропалую, в то время как страну сотрясали экономические кризисы и безработица. Когда королю Людовику XV намекнули, что хватит пить и гулять, а то не ровен час можно и королевство прокутить, то за правителя ответила его фаворитка - маркиза де Помпадур: «После нас хоть потоп». Правда, потоп обрушился не на них, а на внука Людовика XV.

Людовик XVI в раздолбайстве переплюнул своего деда и был еще тем политическим паразитом. Например, на деньги, потраченные в честь его коронации, можно было скупить половину Франции со всеми ее жителями. Он намеревался спокойно прожить свой век на чужом горбу. Но такой оборот дел многим не нравился, и в обществе началось бурление крамольных идей. Тем временем, чтобы хоть как-то погасить госдолг (а иначе балов не видать), король созвал Генеральные штаты, дабы ввести новые налоги. До этого подобные проблемы решал другой орган власти, состоящий из аристократов, налогов не плативших. Так как в планах было обналожить и их тоже, такой орган не годился. Штаты же, которые до этого вообще не созывались аж 200 лет, вроде бы подходили.

Стоит отметить, что сословий было три (дворяне, духовенство и все остальные). Так вот, аристократы по традиции попытались спихнуть налоги на третье сословие. Последние, назвавшись Национальным учредительным собранием, заявили, мол, мы представляем интересы более 95% населения, и поэтому не позволим паразитировать на нас. Королю бы насторожиться и призвать гвардейцев для удушения гидры революции в зародыше, но он продолжал принимать балы в Версале. А зря, потому что скоро наступил...

Штурм Бастилии

12 июля 1789 года парижский журналист Камиль Демулен, взобравшись на стол в Учредительном собрании, воскликнул: «Граждане! Возможно ли большее глумление над нами? У патриотов остается только одно средство - прибегнуть к оружию. Итак, граждане, к оружию!» А затем понеслось. Утром 14 июля 1789 года толпы народа с ружьями, пиками, молотами, топорами и дубинами наводнили парижские улицы и двинулись к Бастилии - главной политической тюрьме Парижа. Комендант крепости и его помощники были в ужасе: с королем не связаться, солдаты заодно с толпой, а люди прибывают и прибывают.

К вечеру гарнизон сдался. Охранял он всего четырех узников, которые были незамедлительно освобождены как жертвы старого режима. Революция зашагала по Франции. Восставшие захватывали хлеб, громили ратуши (присутственные места) и жгли хранившиеся там документы и книги повинностей. И горе тому помещику, что попадался в руки восставшего раба.

Вкус свободы

Тем временем Национальное учредительное собрание принялось творить захватывающие вещи. К августу были отменены многие феодальные повинности и церковная десятина, установлено равенство всех в уплате налогов (хотя крестьяне так и остались обязаны платить подушную) и в праве занимать должности. 26 августа 1789 года собрание приняло Декларацию прав человека и гражданина, отменив сословия и привилегии. Документ оказался настолько шокирующим, что миряне еще долго обсуждали такие невероятные вещи, как свобода личности, слова, свобода убеждений, право на сопротивление угнетению и прочие концепты равноправия. Декларация, кстати, поставила точку в охоте на ведьм во Франции. Ведовство уже не рассматривалось как преступление, но за три века охоты более 1500 несчастных расстались с жизнью.

Принять декларацию о равноправии – одно, но нужна была подпись короля, который оставался главным в стране. А он с вопиющим равнодушием «зависал» на версальских балах и игнорировал делегатов собрания. Но кто ж так с уважаемыми людьми поступает?!

Чтобы силой заставить Людовика XVI санкционировать декреты и Декларацию, 5 октября того же года состоялся поход бедноты на Версаль, к резиденции короля, состоявший в основном из женщин и солдат. Король на встречу не явился, и ставки его окончательно упали.

Сonstitution

Когда до Людовика дошло, что его время заканчивается и нужно что-то предпринять, было поздно - власть в Париже оказалась в руках других людей. Оставалось только бежать. Но как только он выдвинулся по просторам своего королевства, как первый же почтовый разъезд задержал короля и отправил под домашний арест. А революционное правительство спустя неделю, 3 сентября 1791 года, явило миру собственноручно написанную конституцию.

Хотя ничего нового они не написали, взяв за основу конституцию США 1787г. (равные права, однопалатный парламент с конституционной монархией), но всполошилась остальная Европа. Где ж это видано, чтобы чернь покусилась на божественную монархию! Глядишь, собственный народ захочет пошатать их трон. В королевских дворах Старого света стали муштровать солдат, а Национальное учредительное собрание продолжало проводить реформы.

Французское правительство оставалось по уши в долгах, по улицам бегали голодные гавроши, а доходов не предвиделось, чего не скажешь о расходах. В таких случаях умная власть достает из закромов последнее золото и национализирует все, что можно. Но французы пошли другим путем: развязали войну против Священной Римской Империи, у которой золотого запаса было предостаточно. Из активистов, шлявшихся без дела по улицам Парижа, была создана Национальная гвардия, которая тут же отправилась в поход.

В процессе «завоевания» она была разбита хорошо вооруженными войсками других монархий. В результате поражения нашли виноватого – короля. И это притом, что его значимость на тот исторический момент была не больше, чем у соседского кота. Но свалить на кого-то же нужно было. И вот 10 августа 1792 года толпа повстанцев набросилась на резиденцию короля. В итоге Людовик отрекся от власти, а Национальное учредительное собрание, переименованное в Конвент, с тех пор не могло и шагу ступить без ведома народных масс.

А они тем временем лютовали. Тюрьмы были разгромлены, а находившиеся там аристократы убиты. Было отрублено около 20 тысяч голов, но народу было все мало - требовалась королевская. Конвент благоразумно внял народному требованию, и монарх по обвинению в измене родине и узурпации власти был единодушно приговорен к гильотине. Революционные деятели, наблюдавшие за казнью, даже не подозревали, что очень скоро тот же самый палач опустит лезвие гильотины уже на их головы.

И где демократия?

А построить ее так и не получилось. На том простом основании, что слова - это только слова. Конкурирующие группы просто начали «поедать» друг друга, позабыв о реформах, народе и государственном управлении. А ведь как все хорошо начиналось! Короля нет, олигархов почти всех поубивали, всюду свобода и равенство. Осталось только коррупцию победить, народ накормить и еще уйму всяких дел переделать, да вот только как - вопрос.

День за днем в Конвенте велись ожесточенные дискуссии по вопросу, как обустроить Францию.

Участвовали в них такие персонажи: жирондисты - крупные промышленники, заводчики, купцы, бывшие аристократы, сумевшие вовремя переметнуться куда надо. Одним словом - буржуи. После разгрома благородных аристократов «прихватизировали» себе все их богатства и потому совершенно не хотели перемен. Лидеры - Верньо, Бриссо, Ролан - тянули резину и плевали на все реформы, которые задевали их интересы; якобинцы- небогатая буржуазная интеллигенция, всенародные представители. Они перемен очень хотели, так как им ничего не досталось. По итогу якобинцы установили режим революционной диктатуры. Среди лидеров - Робеспьер, основной стержень партии. Сен-Жюст - второй мозг после Робеспьера с перспективами стать первым. Подавал большие надежды, пока не был гильотирован в 26 лет. Марат - подпольщик, псевдоученый, ультралевый революционер с идефикс уравнять всех людей на свете. Предпочитал полемизировать в СМИ, под конец «двинулся» окончательно и начал громче всех вещать про массовые расстрелы, пока его не зарезала одна очаровательная парижанка; «бешеные» - радикалы, представители народных низов. Не словом, а делом выступали за экспроприацию земли, смертную казнь за спекуляцию, централизованное хозяйство и бесклассовое общество. Первыми начали подозревать, что буржуй - по определению враг республики; ну и, наконец, «болото»(брюхо) - пассивная часть Конвента, составлявшая его большинство. Склонялось то вправо, то влево. Побеждали те, кто мог перетянуть «болото» на свою сторону.

Революция пожрала своих детей

Низы хотели не только зрелищ, но и чего-нибудь поесть, а контрреволюция - защиты своего богатства от тех, кто хочет поесть. Низы имели организованных представителей в лице «бешеных», которые любили прямые действия и были склонны собираться ежедневно.

В октябре 1793 года под действием голода «бешеные» надавили на якобинцев, чтобы те начали террор. Робеспьер не стал разбираться в сортах противников революционного режима и устроил чистку. Все жирондисты были объявлены контрреволюционным элементом, подкупленным иностранными агентами, и отправлены на эшафот. В мае 1794 года якобинцы в лице Кутона предлагают декрет, «упрощающий судопроизводство»: никаких адвокатов. Вариантов только два: либо оправдан, либо виновен; решение выносится на основании не закона, а «совести присяжных» и «доступной любому здравомыслящему человеку улики».

За 6 недель после этого декрета казнили больше людей, чем за 14 недель до того. На эшафот всходили даже самые ярые сторонники казни короля, если они не были якобинцами - например, герцог Орлеанский, с самого начала принявший республику и демонстративно отказавшийся от титула. Гильотина без разбору опускалась на головы как противников продолжения террора, так и сторонников дальнейшего революционного «шага». По подсчетам, от массового террора якобинцев скончалось 2600 человек, и это только по суду.

Вскоре победители занялись выяснением отношений между собой, в результате которых якобинцы лишились власти так же, как ранее их жертвы - жирондисты. Просто остатки умеренных договорились с остатками «бешеных» об организации переворота. Якобинцев арестовали (решение приняло податливое брюхо Конвента) и отправили на популярное шоу тех времен – гильотину.

Страна вернулась к дореволюционным временам при новых порядках, а всякое бурление было подавлено. Привилегии аристократов отменили, де-юре действовало равноправие, при полнейшем обнищании населения, коррупции в стократном размере и диком неравенстве де-факто. Революционеры выполнили радикальные задачи и стали не нужны. В результате вчерашние борцы за свободу задавались вопросами: «За что стояли?» и «Кому это надо?».

Да, революция закончилась тупиком. Народ побузил, взял Бастилию, а что делать дальше - так и не разобрался. Люди получили возможность жить по-новому, но воспетое царство свободы, равенства и братства не наступило. К власти пробрались проходимцы, которые спокойно нажили себе денег на коррупции и экспатриации, пока идейные резали друг другу глотки. Когда всех добили, революционный порядок сменился на жирующую буржуазию. А вскоре к власти пришел Наполеон, и автократия была восстановлена. Но это уже другая история...

Наталья ЕЛИСЕЕВА

Источник Позиция