Заграница нам поможет? Вряд ли...

 Всем известен устойчивый эпитет времен СССР «добровольно-принудительно», означающий несвободу выбора. Применялся к лицам, вынужденным совершать какие-то обязанности под страхом неформальной кары. Аналогом лексической единицы является латинское выражение volens nolens - волей-неволей. Оно вполне применимо к действиям миллионов украинцев, гонимых страхом нищеты из родных мест в добровольно-принудительное европейское рабство. Там они на некоторое время продаются поработителю за деньги, которых на родине им никогда не дадут заработать.

Интернет-ресурс «Слово и дело» недавно написал, что «за последние 9 месяцев 2020 года переводы из-за границы выросли на 16% по сравнению с 2019-м. Эксперты радуются стимулированию внутреннего спроса», рассматривая переводы заробитчан как идеальный источник для наполнения бюджета. Изначально трудовая миграция рассматривалась как способ содержания своих семей, а вот теперь стала спасением для пустой казны. На гастарбайтеров, то есть на их деньги, обратили внимание, когда в условиях падения ВВП заробитчанские переводы начали подпитывать украинскую экономику. О том, что трудовые мигранты содержат украинскую экономику, заговорили на фоне неудачных переговоров с МВФ относительно кредитования Украины. Нацбанк выпрашивает каких-то $3 млрд. под проценты, в то время как наши труженики в прошлом году переслали в страну $12 млрд. Пересчитал их деньги глава Государственной налоговой службы Алексей Любченко, указав, что это отличный резерв для наращивания налогов и что его ведомство обязательно займется этим притоком.

«Заробитчане должны уплачивать налоги с полученных за рубежом и переведенных на родину средств и сейчас, однако этого не происходит – в 2019 году из пришедших в Украину $12 млрд, которые зафиксировали в НБУ, задекларировано было только 11 млрд грн», - заявил руководитель ГНС.

Прежде чем анонсировать отжим государственного масштаба, главному налоговику стоило бы подумать о том, что эти деньги заработаны за пределами Украины, и какое вообще украинская власть имеет отношение к ним? Чтобы быть объективным в оценке прожекта властей относительно налогообложения заробитчан, стоит рассказать одну типичную для большинства работающих за границей историю о том, как недавно моя львовская подруга Люба столкнулась с жесткой реальностью в вопросе трудовых отношений в Польше.

До 2020 года особых проблем с работой не было. Не понравился один работодатель, сменила на другого. Деньги хоть и доставались тяжелым трудом, но радовали. Когда Украина весной ушла на карантин, Люба была дома, сидела без работы, проедая остатки прошлых заработков. Как только открылись границы, заказала краткосрочное трудовое приглашение. Но его долго готовили, уехать получилось в конце августа. Единственным плюсом было то, что доставили за счет принимающей стороны. На привычное место обслуживающего персонала в кафе Люба не попала, ей была предложена работа на рыбзаводе. Там тяжкий труд, хуже разве что на мясокомбинатах и складах секонд-хенда. В сентябре, после двухнедельной обсервации, приступила к работе.

На этом лососевом заводе в Поморском воеводстве совершенно никудышняя пропускная система. Каждый день гастарбайтеры валят толпой на смену, и никто не проверяет их данные. Из-за большого количества постоянно меняющихся временных работников из Украины и Молдовы теряется смысл делать пропуска, поэтому любой может попасть туда на экскурсию, при желании, конечно. Трудовой дискриминации на заводе нет – поляки выполняют ту же работу, что и украинцы. Разница только в оплате и рабочем времени: поляки-рабочие получают 19,5 злотых в час и работают восьмичасовку, а наши – 13 злотых в час и пашут по 12 часов. Завод начисляет всем одинаково по 19,5 злотых в час, но зарплаты трудовых мигрантов перечисляет на счета посредников, которые на условиях аутсорсинга поставляют рабочую силу. Вот они и забирают часть заработка в карман. Посредники – это вообще мутные конторы, которые норовят искателей работы обчистить по максимуму на оформлении, медобследовании, а сейчас многие оказывают платную «помощь» для проживания на обсервации, которой они должны обеспечить безвозмездно. Без учета трат на питание она составляет 300 злотых. Берут, кстати, наперед.

…Первым удивлением Любы на рыбзаводе стало то, что нужно приходить со своими медицинскими масками. Благо, она запаслась тремя из львовской аптеки. После смены от маски очень несло рыбой, поэтому приходилось каждый день ее стирать. На предприятии не было шкафчиков, чтобы сложить личные вещи и запереть. То есть были, но только для постоянных работников – по карте побыту и воеводскому приглашению. «Биометрикам» они были не положены. Поэтому если кто-то не обнаруживал свою вещь в общей раздевалке, то это означало, в ней «по ошибке» ушел кто-то из пересменки. Искать было бесполезно.

Работать приходилось в две смены. Первые четыре дня в первой смене она перенесла спокойно, можно даже с огоньком. На выходных отоспалась. Танталовы муки начались со следующей недели, когда пришлось работать во второй смене – с 18.00 до 6.00. Кто не занимался ночью активной работой, тот не поймет, насколько невыносимо стоять на производственной линии и случайно не уснуть. Но сон предательски забирался во все клеточки ее тела. Люба пыталась петь, разговаривать сама с собой, уходила попить воды, умыться. Не помогало. После работы забиралась в постель и сразу засыпала в надежде восстановиться и как-то адаптироваться к ночным работам. Не помогло, все равно спать хотелось невыносимо. После трех мучительных ночных смен, наплевав на заработки и на собственное участие в подъеме польской экономики, Люба пропустила смену и вволю отоспалась.

Она не одна была такая, кто петлял от работы. Некоторые приезжали на место, расписывались о присутствии и, отработав 8 часов, уходили домой. Все равно никакого контроля на проходной. «Бездельников» даже не останавливало расстояние в 4,5 км до дома. Они шли лесом к месту своего временного проживания, подальше от изнуряющей работы.

Среди местных на заводе оказалось достаточно людей, которые своим присутствием аж никак не поднимают производство. Когда благодаря наплыву мигрантов все звенья физического трудового процесса оказались заполненными, то поляки начали потихоньку уходить из цехов и пристраиваться на более теплые местечки. Например, есть там непыльная должность – лидер (руководитель низшего звена, проще - надсмотрщик). Лидеры изображают бурную деятельность, покрикивая на рабочих, рабочие им улыбаются и тихо посылают. Потому как справедливо считают, что если бы не «понаехали», то те никогда бы не выбились «в люди».

У временных работников, приехавших по биометрическому паспорту, нет постоянного места работы. Их могут с производственной линии, где температура +20, бросить в холодильник, где +2, а то и ниже. Теплую одежду не выдают. Организм не выдерживает и на следующий день реагирует повышенной температурой, першащим горлом и заложенным носом. Заболел – твои проблемы. Все простуды гастарбайтеры переносят на ногах, наглотавшись таблеток.

Продукция – это отдельная песня. Когда булгаковский Воланд говорил об одной свежести – которая первая и последняя, так это не о рыбе, поступающей в производство. Пока она дойдет до завода, проходит несколько дней, потом валяется на складе, потом ее везут в цех на переработку. 40 тонн за раз не запакуешь в консервные банки, поэтому она стоит при плюсовой температуре, распространяя неприятное амбре. Бывало, поступает рыба, больше похожая на месиво, чем на тушку, при этом жутко воняет. Нет, она не умирала своей смертью, это результат множественных заморозок-разморозок или если холодильник по какой-то причине выходит из строя и рыба попросту протухает. Технологам приходится искать выход. Такой продукт щедро сдабривают специями и отправляют на тепловую переработку или в коптильню. В магазины она поступает как «органический продукт в томатном соусе» или «натюрель в гриле». Если в процессе производства куски падают с линии, то их поднимают с пола и заталкивают в банки. Добро-то недешевое, чего ему пропадать. После такого откровения пришлось усомниться в «превосходном» качестве европейского пищепрома и отказаться в принципе от приобретения любых консервов.

Тяжелая работа требует нормального отдыха. Платные хостелы обеспечивают относительно комфортные условия. Заробитчане за 10 злотых в сутки получают комнату максимум на четырех человек с совместным санузлом, холодильником и электрочайником. Кухня обычно общая, где на одну газовую конфорку приходится в среднем шесть людей. Выручает дополнительная микроволновка. А вот бесплатное проживание – это такой себе квест на выживание, потому что комфорт там очень условный. Например, туалет на десять человек, сподвигающий просыпаться за пару часов до сборов на работу, чтобы товарищ не успел занять. Неудачники, которые не дождались обязательной утренней процедуры, вынуждены осуществлять ее уже на фабрике. Тяжкий труд и некомфортные условия проживания негативно сказываются на психическом здоровье. Многие начинают банально пить, а если и это не доставляет оптимизма, то возвращаются домой для прохождения «психологической трансформации» в комфортных условиях. А при упоминании о Польше морщатся и просят помолчать. Ветер дальних странствий совершенно им «не заходит». Они с удовольствием жили и работали бы дома, если бы им дали такую возможность. Но рабочие нужны в Европе, их заводы европейцам важнее.

У Любы не сложилось достойно поднять польскую экономику. На исходе физических сил до начала октября она продолжала работать, пока в Польше не объявили национальный карантин. На заводе сразу кончились одноразовые перчатки. Выдали по одной паре на 12 часов работы. Перед походом в туалет их снять можно было, но уже надеть – проблематично. Работать без перчаток запрещено. Выход оставался один… No comments! Потом - острая нехватка сырья на целую армию работников. Поляки на линиях разозлились, ведь они работают не только на ставку, но и на премии от нормы. А если ее делать нечем, значит нужно найти, кто этому мешает. Таким образом руководство рыбзавода приняло решение уволить всех работавших по временному приглашению. Оставили только постоянно оформленных – по воеводскому и карте побыту.

Припоминается известный анекдот: «Знаете, как обрушить польскую экономику? Надо сделать так, чтобы в один день все мигранты не вышли на работу. Это будет конец…». В сложившихся условиях эта тема утратила актуальность. Необходимость в заробитчанах, в том числе и украинских, съежилась как шагреневая кожа. Когда готовилась публикация, позвонил знакомый из Польши и сообщил, что на фабрике одежды, где он работает, остановилось производство, и он уже пять дней сидит без дела. Спросил, как дела в Украине, может, домой вернуться? «Деньги прихвати, а так здесь полный комплект – и безработица, и дороговизна, и коронавирус», - отшутилась я. При этом вызывают недоумение актуальные объявления фирм-посредников о трудоустройстве за рубежом. Дело в том, что польские заводы в декабре, как правило, закрываются на рождественские каникулы: ориентировочно с 18 декабря до 6 января. Ну приедет человек в ноябре в Польшу, отсидится десять дней на обсервации, и сколько ему дадут поработать? Куда девать себя на полмесяца? Об этом посредники умалчивают.

Эта история рассказана для того, чтобы наглядно показать, как наши люди за границей перемещают свои средства по счетам за жилье, посредникам, на проезд домой, оформление визовых разрешений, страховок и на непредвиденные форс-мажоры. Для этого они вынуждены тяжело работать, чтобы еще и на себя хватило. О трудностях и проблемах заробитчан написано мало. В основном завидуют, что те живут в Европе, и это круто. Круто относительно Украины, относительно европейцев это вопрос спорный.

А заявления властей о налогообложении трудовых мигрантов – это обычное прожектерство. Чтобы получить полную информацию о том, сколько заработал тот или иной украинец за рубежом без всяких запросов, нужно присоединить Украину к Единому стандарту автоматического обмена налоговой (финансовой) информацией (СRS). И зачем Европе это делать, если ей самой налогоплательщики нужны. Зря Брюссель что ли принимал решения об открытии рынка труда для украинских граждан. Европе тоже нужно содержать своих пенсионеров, привыкших к обеспеченной жизни. Своя рабочая сила выходит на пенсию, пандемия когда-то закончится, а жизнь-то продолжается. Для обеспечения европейцев этой сытой жизнью украинец будет работать за себя и за них на их заводах, платить налоги, обогащать их владельцев недвижимости, платя невиданные аренды за убогое жилье, оплачивать нереальные страховки, отдавать бешеные деньги за связь, коммуникации и электричество. В конце концов, кто-то же должен это делать. Кто ж таких «полезных идиотов» сдаст? Самим нужны...

Наталья НЕСТЕРЕНКО

Источник Позиция