Реєстрація    Увійти
Авторизація
» » » » Непреходящие уроки Великой французской революции

Непреходящие уроки Великой французской революции

Категорія: Позиція » Статті » Політика

Непреходящие уроки Великой французской революции Становится более очевидным, что современный мир стоит на пороге глобального передела – собственности, власти... Свидетельством тому – локальные конфликты, вспыхивающие в мире хаотичным образом, торговые войны между государствами-гегемонами, широкое распространение смертельной инфекции. В мировой истории есть два примера кризисов такого рода, вылившихся в глобальные революционные потрясения, преобразования мира. Об одном из них речь в сегодняшней публикации.


Есть легенда, связанная с визитом американского президента Ричарда Никсона в Китай в 1972 году. Тогда китайского дипломата Чжоу Эньлая спросили: «Каковы, по-вашему, были последствия Французской революции?» – «Еще слишком рано судить», – ответил тот. Почему взгляд на эту революционную историю оказался таким долгосрочным и до сих пор вокруг нее не утихает полемика? Историки сходятся как минимум в одном: Французская революция – безусловно, уникальное явление планетарного масштаба.

 

Революционная ситуация

Для начала разберемся, что во Франции стало причиной переформатирования общественного строя. Вспомним, что свобода – это вполне прагматичное понятие, когда человек волен продать умения, силы и талант за самую оптимальную стоимость. После получения оплаты своего труда он автоматически становится потребителем товаров на собственные нужды, а также услуг и работ. Такой «кругооборот» материальных ресурсов является мощным двигателем технического прогресса, потому что рост потребления заставляет экономику развиваться.

 

Подобные процессы наблюдались еще в средние века. Примерно с середины XV столетия в Европе появились собственники технологических ресурсов (фабрик, мануфактур, шахт и т.д.), пошел процесс первоначального накопления капитала. По всем законам политэкономии, это должно было бы поспособствовать становлению капиталистического способа производства. Но шло время, а уклад не менялся, потому что в центре любого государства стоял монарх с единоличной властью. Первыми, кого не устроило существующее положение дел, оказались крупные собственники королевской Франции.

 

К середине XVIII века в руках многих состоятельных буржуа сосредоточились значительные богатства, но в социальном плане они оставались бесправным «третьим сословием», как и их наемные рабочие. Для монархической Франции понятие «богатый» не было синонимом «привилегированный», даже для тех, кто имел власть экономическую. Вот эти люди под лозунгами «во имя чести и справедливости» повели народ на уличные протесты, вылившиеся в Великую французскую революцию 1789-1799 годов.

 

В результате событий более чем двухвековой давности абсолютная монархическая власть была упразднена, а буржуазия получила в довесок к экономической еще и политическую власть. К слову можно добавить, что отменена была и охота на ведьм, которых за три века истребили более полутора тысяч. С 1791 года ведовство уже не рассматривалось как преступление, хотя и не отрицалось по факту. Тем не менее, это решение стало прорывом в плане защиты прав женщин (именно они подвергались наибольшему преследованию) и прообразом провозглашения идеи гендерного равенства.

 

Такие разные революции

Французской революции предшествовала Английская буржуазная революция 1648 года, но она не оставила значимого следа в истории. Имея одну цель – искоренение монархии, отличалась средствами реализации. Английская буржуазия выступила против монархической власти с прогрессивно настроенными дворянами, а во Франции на борьбу пошли в союзе с народом. Французские простолюдины не отказывали себе в полномочиях: создав революционный комитет, выдвигали самостоятельные требования. От народа на начальной стадии правительство получило власть как поручение, которое обязательно нужно выполнить. В случае невыполнения – на выход с позором. Для того времени это стало небывалым прогрессом и зарождением подлинной демократии.

 

Чуть позже на волне завоеванных республиканских ценностей Французской революции в 1848 году в Германии случилась Мартовская революция. Однако инициаторы преобразований так же, как и в Англии, оказались «страшно далеки от народа». Первое Национальное собрание Германии возглавил барон Генрих фон Гагерн, а временным главой администрации Германского союза стал эрцгерцог Иоанн Австрийский. Радикально настроенные антиимперцы усмотрели в этом представительстве признаки прежней системы.

 

А за что тогда стояли? В силу возникшего антагонизма никакого консенсуса между «Herr-заседателями» не получилось. Более того, в ходе дискуссий депутаты обнаружили, что у них нет армии, которая бы их защищала. Пока они дискутировали о свободе слова и печати, гражданских правах, противники революции мобилизовали свои силы.

 

Продолжались дискуссии, даже когда в ходе кровавого подавления революции был казнен соратник, член Национального собрания Роберт Блум. Депутаты так и не пришли к однозначному мнению: какой быть Германии – республикой или конституционной монархией? В результате подавления революции и отсутствии перспектив для жизни почти миллион немцев эмигрировали из страны.

 

В это время Карл Маркс занимался осознанием роли пролетариата и глубоко проникался идеями Великой французской революции (собственно, из нее и проросла марксистская идеология). Сам адепт гегемонии пролетариата, тем не менее, с пониманием отнесся к тому, что ВФР возглавила буржуазия – потому что пролетариат, как его видел автор Манифеста, на тот период еще не сформировался. По Марксу, это были «плебсы» и «предпролетариат». При этом он высоко оценивал непреходящее значение буржуазии – именно она выковала оружие, несущее ей самой смерть. Этим оружием и оказался пролетариат.

 

Можно обоснованно утверждать, что такие идейные течения как социализм, коммунизм, а также антагонисты – либерализм с консерватизмом зародились именно в горниле революционных потрясений 1789 года. На этих принципах и формировалась политическая модель Европы.

 

От децентрализации к централизации

Уникальным в ВФР также стало то, что в горниле революционных преобразований вызрел новый принцип построения самого понимания государства. Начали с территориальной централизации провинций. Бургундия, Нормандия, Прованс, Шампань, Гасконь и другие земли жили своей независимой от Парижа жизнью – со своими традициями, бытовым укладом, наречиями и произношениями. Деньги зарабатывали за счет транзита. На границах провинций стояли таможни, которые собирали пошлину с проезжающих. За провозимый товар также собиралась мзда. А если что-то упало с повозки, то это экспроприировалось в пользу местной общины. Наверное, из тех времен пришла к нам поговорка: «Что с воза упало, то пропало».

 

Есть документальные свидетельства, что в некоторых провинциях население себя-то и французами не считало и стояло в стороне от общественно-политической жизни страны. Но революция все изменила. Провинции и их поэтические названия отменили. Вместо них появились департаменты с обозначениями по географическим привязкам: Марна, Сена, Монблан, Верхние Альпы... В социальном отношении все департаменты уравняли в правах. Такая себе федерализация по-французски.

 

Один язык – на всех

Великая французская революция также является правообладателем понятия «нация». В результате этого события было покончено с делением на сословия, провозглашался принцип полного равенства перед законом. Вместо суверенитета короля, который назначал на должности, появился суверенитет нации. Отныне все должности, даже духовенство, стали выборными. Все обрели право голоса. С того же времени была поставлена цель, чтобы в стране все говорили на одном языке, по-французски. В XVIII веке житель Лотарингии не понимал речи парижанина и чувствовал себя иностранцем в столице своей родины. Этот пробел было решено устранить созданием начальных и средних школ, где детей научили правильно говорить, воспитали настоящего патриота Франции. Сегодня вы встретите редкого француза, который захотел бы выучить иностранный язык.

 

Нет у революции конца?..

Вместе с тем, пришли французы к таким позитивным, нация-образующим преобразованиям через море жертв. Вассалы вырезали своих сюзеренов, городская чернь творила самосуды над аристократами, устраивала погромы в ратушах и других присутственных местах. Народный террор приобрел немыслимые масштабы. Только в первые два года революции ее противникам отрубили более 20 тысяч голов, не считая застреленных, зарезанных, задушенных. Подуспокоились лишь, когда получили главную голову страны – короля Людовика XVI. Догадывались ли лидеры, что карающий меч смертельно пощекочет и их?

 

У ВФР имеется еще одно авторское право – на мем «Революция пожирает своих детей». По результатам дискуссий на тему «Как нам обустроить Францию» лезвие гильотины опустилось не на одну голову революционных деятелей. А начиналось все хорошо: короля утилизировали, олигархов «помножили на ноль» – свобода и равенство, одним словом. Осталось коррупцию победить да народ накормить.

 

И вот в этом месте случился затык. Потому что одно дело провозглашать, а другое – реализовать на практике. У революционно настроенного люда знатно получилось взять Бастилию, поубивать дворян и друг друга, сломать старые порядки, получить возможность жить по-новому, но как – так и осталось непонятным. Вот такой получился революционно-тупиковый путь к воспетому царству свободы, равенства и братства. В борьбе за власть конкурирующие группы вынуждены следовать принципу: если не они уничтожат оппонента, то оппонент их отправит на гильотину.

 

В Конвенте (парламенте) постоянно скрещивали копья жирондисты (крупные промышленники) и якобинцы (сторонники Якова ІІ, ранее беглого английского короля, получившего приют во Франции, небогатая буржуазная интеллигенция). Первые после разгрома аристократии приватизировали себе все их богатства, и плевать хотели на реформы, особенно если они задевали их интересы. Лидеры жирондистов постоянно мешали при разработке какого-нибудь закона. В конце концов, до якобинца Сен-Жюста дошло, что богатства сосредоточены в руках врагов революции, и если они не решат что-то с этим, то враги порешают их. И заработала гильотина. Под нож ушли головы жирондистов Верньо, Бриссо, Ролана.

 

Самого Сен-Жюста несколько позже постигла та же участь. Он отрекся от всего мирского ради революционной идеи, был крайне безжалостен к врагам, пока его самого в 26-летнем возрасте не гильотинировали. Еще был якобинец Марат, который настолько активно пиарил практику массовых расстрелов, что к нему пришлось применить хирургическое вмешательство. Зарезала его некая 24-летняя Шарлота Корде, напросившаяся к революционеру на прием. Во время разговора девушка, мило улыбаясь, воткнула Марату нож в грудь. Киллершу казнили, но приняла она смерть легко, с чувством выполненного, как она заявила, долга перед человечеством.

 

Основным стержнем в партии якобинцев был Робеспьер – ученик Жан-Жака Руссо. Выдавал такие законопроекты, что даже соратников оторопь брала. Например, декрет об «упрощенном судопроизводстве»: никаких адвокатов; наказание только одно (гильотина); вариантов два – либо оправдан, либо виновен; решение выносится на основании не закона, а «совести присяжных». Гильотина застучала с еще большим энтузиазмом. Друзья Робеспьера Дантон с Демуленом обрушились с резкой критикой в адрес главного якобинца за такую «оголтелую» законодательную инициативу. По итогам на эшафот взошли и они.

 

Через несколько месяцев, в результате сговора других политических групп, призрак топора замаячил и перед Робеспьером. Его пришли арестовать, но он выстрелил при задержании себе в рот, раскромсав только челюсть. На пятом году революции ему снесли голову на эшафоте, но дело Робеспьера продолжало жить в Конвенте еще до 1795 года в виде революционного трибунала.

 

Р.S. Сегодня, с расстояния более чем в двести тридцать лет, все же можно давать оценку той великой революции, даже учитывая мнение такого авторитетного эксперта в области государственности, как Чжоу Эньлай. Очевидно, непродуктивный исход по части организации государства и консолидации общества, выразившиеся в том, что общенародное государство так и не было создано, был вызван отсутствием стройной теоретической базы. Именно через кровь, пот и слезы французских революционных преобразований и проросла та теория, которую выстрадал и создал Карл Маркс. Именно на базе его теоретических концепций в начале ХХ века в другой стране сменилась общественно-экономическая формация. Но об этом - в наших следующих публикациях.

 

Артем ОЧАКОВ, Наталья ЕЛИСЕЕВА

 

Источник Позиция