...Дорожную монотонность скрашивают зернышки какао. Я
разжевываю их и с приятным удивлением впускаю в себя горько-сладкий шоколадный
вкус жизни. Преодолевая ее перевалы и оглядываясь назад (а ведь оглядываемся!),
мы о многом сожалеем. Не ту дорогу выбрал, вовремя не повернул, не там
остановился, не с тем (той) встретился.
Накануне я провел ночь в эквадорской семье, которая
занимается выращиванием какао. Утром встал рано, еще все спали. Посреди двора
на обширной асфальтовой площадке, с двух сторон которой высились баскетбольные
щиты, темнели кучки какао. Покидая усадьбу, я прихватил горсть зерен. И вот,
распробовав их вкус, я испытал что-то вроде сожаления, что не взял больше. По
два-три зернышка в день – хватило бы до конца маршрута. Понимаю, что глупо,
даже признаться стыдно, но сожалею об этом до сих пор. Особенно после того, как
я узнал, что европейцы, в частности, предпочитают покупать шоколадное сырье
именно в Эквадоре. Тут какао-бобы особого сорта – по мере созревания они
впитывают ароматы лимонов, апельсинов, миндаля, которые растут поблизости. Что
ж, у каждого продукта, у каждого плода свой вкус. Как и привкус, и даже
послевкусие.
Не только какао-бобами запомнился Эквадор. Мы все –
люди, но в то же время и – человеки. Разные и непохожие друг на друга. Я не
знаю насколько это мудрость ее. Дорога не только для автомобилей, но и для велосипедистов,
и для пешеходов. Дорога – это путь. А он у каждого свой и разный. В Эквадор я
попал по воздуху. Не надеясь, что без визы меня не пропустят через Коста-Рику и
Панаму, решил сократить расстояние и время, ну и нервы!
Эквадор – здесь понятно даже без перевода с испанского
– это экватор. Тоненькая незримая нить, туго опоясавшая планету посередке.
Некая разделительная черта. По крайней мере, так нам представляется, привыкшим
разделять и властвовать. В природе все несколько по-другому. Она тоже
разделяет, и тоже властвует. Но в умеренных целесообразных дозах, которые не
нарушают гармонию земного бытия. Ни в одной другой стране Южной Америки нет
такого широкого диапазона различных растительных сообществ, как в Эквадоре.
Нашлось здесь место и для банановых плантаций. Где родился, там и пригодился.
Увы, далеко не всегда. Родина-мать нередко превращается в родину-мачеху. Бананы
были завезены в Южную Америку из Африки. Культура быстро прижилась на новом
месте. Как бы даже обрела вторую родину. Вместе, кстати, с африканскими
неграми-рабами, со временем превратившимися в красивых, рослых и здоровых
мулатов-«мачо». А бананы стали национальной гордостью некоторых
латиноамериканских стран. Таких, например, как Эквадор. Подобное произошло с картофелем,
который из Америки переместился в Европу, на полях которой получил постоянную
прописку. В меню многих народов он даже занял главенствующее место. И почему-то
«бульбашами» («бульба» – картошка) назвали не перуанцев, а белорусов.
Ради любопытства я останавливался и забирался вглубь
банановых плантаций. Создавалось впечатление, что я попал в некое лесное
царство, в котором «среди нехоженых тропинок следы невиданных зверей».
Человеческим духом тут и не пахло. Довелось побывать и на маленьком заводике,
где плоды мыли, обрабатывали и доводили до потребительской кондиции. Спорая и
веселая это была работа. В каком-то даже танцевальном ритме. Понятно, с
латиноамериканскими интонациями. К каждому банану прикреплялась махонькая
этикетка, с надписью «Эквадор». Это для чужеземных потребительских корзин. Чтоб
знали, откуда ноги растут у этого заморского фрукта, который сегодня споро и
беззастенчиво шагает по параллелям и меридианам планеты.
Что ж, страна нашла себя, как крупнейший мировой экспортер
бананов. И не только их. В предгорьях тут встречается такое похожее на пальму
растение, как лапчатая карлюдовика. Из волокна ее листьев изготовляют
знаменитые шляпы – «панамы». Название нашей детской «панамки» тоже родом из американского
далека. Впереди планеты всей маленькая экваториальная страна и по экспорту
бальсы. Это дерево славится легчайшей в мире древесиной. На одном из
лесопильных складов, куда я заехал, заметив вьющийся над хибаркой дымок (а
значит там можно было найти и кров, и еду), я играючи, словно кухонную скалку, подкидывал
над головой огромное бревно. Если бы это была сосновая или осиновая колода, не
говоря уже о дубе, я бы не смог даже приподнять ее. Индейцы использовали
бальсу, как строительный материал для своих легких суденышек. Тур Хейердал свой
знаменитый плот Кон-Тики соорудил тоже из этой уникальной породы.
…По воле ветра и волн бальсовый плот понесло к другим
берегам. К ним отправились (уже по воле других сил и другой воли) большие
железные суда, груженные бобами какао и бананами. При этом банановой маленькую
экваториальную страну никто не называет. Просто, как у каждого стебелька, так и
у человека, его рода-племени, страны свое место под солнцем. Правда, между
земными полюсами на экваторе, в умеренных широтах, за Полярным кругом оно греет
по-разному.
Владимир СУПРУНЕНКО, фото автора