До цифрового коммунизма не дошли

В начале гнобили кибернетику. Ошибочно считать, что это наука только о компьютерах, программах, схемах, киборгах (это бионика) и роботах. Кибернетика изучает закономерности процессов управления в машинах, живых организмах, социуме – в общем, в любых системах, а не только компьютерных. С греческого этот термин так и переводится: «искусство управления».

В начале 1940-х годов кибернетику возвели в ранг мифа. Печатные издания тех времен пестрели заголовками: «Кибернетика – «наука» мракобесов», «Наука современных рабовладельцев», а «Философский словарь» объявил ее «реакционной лженаукой». Вот как в таких условиях развивать передовую мысль? Интересно, что мотивацией к продвижению послужили заокеанские разработки. В то время в США жил и творил математик Норберт Винер. Его идея о том, что процессы управления - всем чем угодно - должны подчиняться общим законам, нашла признание в американской ученой среде, и не была отвергнута. В 1948 году Винер издал книгу «Кибернетика, или Управление и связь в животном и машине». Потом стал энергично осваивать науку по разным направлениям. Известна даже его работа «Кибернетика и психиатрия».

Когда идеологический противник пошел на обгон, то по эту сторону «железного занавеса» сразу поняли важность теории управления, и в 1948 году в Советском Союзе возродился термин «кибернетика». На базе киевского Института электротехники АН УССР началась разработка модели МЭСМ (Малая электронная счетная машина), а когда в 1950 году она была запущена в эксплуатацию, то внезапно оказалась первым компьютером в континентальной Европе. С этого времени в советской прессе стали появляться уже положительные отзывы о кибернетике, но судьба ее, как показало время, легче не стала. Нет, нужность и важность теорий управления в СССР не отрицалась, но, наверное, проще былинному герою было победить дракона, чем ученым-разработчикам преодолеть квест по внедрению этих технологий в производство.

Идея инженера Китова

В 1958 году группой военного инженера Анатолия Китова был разработан «М-100» - один из самых быстрых компьютеров в мире (сто тысяч операций в секунду). 7 января 1959 года на стол тогдашнего генсека Никиты Хрущова легла докладная записка, в которой указывалось, что экономика – это «сложная кибернетическая система». Поэтому необходимо армию и народное хозяйство объединить в единую информационную систему: днем – армия, ночью – народное хозяйство. По задумке Китова, сеть должна работать, прежде всего, над решением оборонных задач, а когда армия спит, пусть гражданские институции занимаются в компьютерах экономическим планированием. Военные в ответ возмущенно заявили, что не намерены с гражданскими (имелся ввиду Госплан) делиться ресурсами, секретная комиссия признала разработку Китова вредной, и в конечном итоге его исключили из партии.

Проект математика Глушкова

Наверное, идеи Китова так и ушли бы в забытье, если бы ими не заинтересовался руководитель Института кибернетики АН УССР Виктор Глушков. Он узнал о функциональных возможностях компьютеров из книги А.И. Китова «Электронные цифровые машины». В 1962 году, после собственных научных расчетов, Глушков предложил уникальную по тем временам Общегосударственную автоматизированную систему учета и обработки информации (ОГАС). Его идея заключалось в том, чтобы использовать вычислительные центры удаленно, связав их в единую информационную сеть. Математик будто наяву видел тысячи локальных компьютеров, которые связаны друг с другом через региональный сервер; воображение рисовало футуристические картины, как между вычислительными центрами в этой системе постоянно, не останавливаясь ни на секунду, идет обмен планами, отчетами и индустриальными стандартами. Глушко мечтал, как машины, не нуждающиеся в отдыхе и не совершающие ошибок, приближают коммунизм. Разработанные им отдельные элементы ОГАС на порядок опережали свое время: они, например, предполагали внедрение безбумажного документооборота, программирование с использованием естественного языка (советский аналог Siri в айфонах) и даже внедрение электронных денег для взаиморасчетов между предприятиями. Туда же входила и разработка советских e-money. Это был период наивысшей популярности кибернетической мысли, всесоюзной Академией наук даже выпускалась серия книг «Кибернетика на службе коммунизма». Киевский математик работал в духе времени.

В 1964 году вдохновленная идеей, группа ученых под руководством Глушкова отправила проект на рассмотрение в высшие инстанции и… эйфория закончилась. Первым против создания ОГАС выступило руководство ЦСУ (Центральное статистическое управление). Автоматизированная система учета, по их мнению, могла уличить это ведомство в искажении статистической отчетности и открывала возможность проникновения в ее тайны. После того как в 1966 году ЦСУ представило переработанный вариант проекта Глушкова, против выступил Госплан СССР. Стране оказалась не нужна единая ОГАС, достаточно отраслевых. Между тем стало известно, что «американцы в 1966 году сделали эскизный проект информационной сети» и на 1969 год запланировали «пуск сети ARPANET» - предшественника интернета. Советское правительство забеспокоилось, и решило все-таки рассмотреть новую технологию Глушкова.

Бюрократический застой

Окончательный провал проекта ОГАС случился 1 октября 1970 года на заседании Политбюро. На нем рассматривался вопрос его внедрения. Помним, что проект Китова был похоронен буквально в зародыше, а ОГАСу позволили немного подрасти. Воспротивился дальнейшему развитию проекта министр финансов СССР Василий Гарбузов, потому что хотел защитить свое ведомство. Этотбюрократ боялся, что компьютеры вытеснят его и министерский штат с рабочих мест. Он сказал, что средств на кибернетическую экономку нет. Стоимость проекта оценивалась в 20 млрд руб. При этом Виктор Глушков уверял чинуш, что самоокупаемость затрат предусмотрена, и за три пятилетки реализация ОГАС принесла бы в бюджет не менее 100 млрд рублей. Тем не менее, присутствующие приняли решение не торопиться с ОГАС, а построить для начала не единую систему, а локальные. Глушков заявил, что это извращение первоначального замысла и ушел ни с чем. Дискредитированный проект ОГАС сложили под сукно и больше к нему не вернулись. В результате вместо собственного интернета к концу 1980-х годов СССР обладал тысячами разрозненных вычислительных центров (ИВЦ), работавших в рамках отдельных учреждений и предприятий. Еще была создана система облачных хранилищ информации с удаленным доступом (система могла запросить данные по нормативам, посчитать и передать данные обратно). Ее с натяжкой можно было назвать прообразом ОГАС.

Недруги не дремали

В то же время разработка Виктора Глушкова не прошла незамеченной в США. Ну как они могли пропустить то, что в двух мирах – капиталистическом и социалистическом – в одну историческую эпоху появились компьютерные сети? В 1971 году «Вашингтон пост» опубликовал статью под названием «Перфокарта управляет Кремлем». В ней, в частности, говорилось: «Царь советской кибернетики академик В.М. Глушков предлагает заменить кремлевских руководителей вычислительными машинами». Заокеанской прессе вторила английская «Гардиан», убеждавшая, что «проект В.М. Глушкова создан по заданию КГБ и имеет своей целью создание глобальной электронной системы, способной следить за каждым советским человеком». Месседжи западных радиостанций постоянно передавались в эфиры стран соцлагеря. Мощный информационный вброс в Восточную Европу распространился на Советский Союз, после чего идея Глушкова подверглась шельмованию как со стороны руководства страны, так и ученых. Например, заместитель директора Института США и Канады АН СССР Б. Мильнер опубликовал в «Известиях» статью «США: уроки электронного бума». В ней сообщалось, что работа над портативными ЭВМ признана за океаном бессмысленной, слишком дорогостоящей и неэффективной. Еще были докладные записки в ЦК КПСС от экономистов, побывавших в командировках в США, суть которых сводилась к тому,что «спрос на вычислительную технику в США прошел свой пик и начал падать».

Сейчас это кажется, по меньшей мере, странным, но тогда в СССР использование вычислительной техники для управления экономикой сравнивали с модой на абстрактную живопись. Одним словом, кибернетика в Советском Союзе начала скатываться в маргинальную нишу. Достаточно вспомнить, как непревзойденный мастер сатиры той эпохи Аркадий Райкин прошелся по ней: «Кибернетика, электроника… А голова на что? Голова, черепок - он ведь варит, кумекает! Шарики бегают! Мысль движется, мозги шевелятся - думает человек, соображает!».

В итоге номенклатура затормозила проект Глушкова, а после ранней смерти академика в 1982 году у ОГАС вообще не осталось сторонников, которым стало бы по силам протолкнуть проект сквозь бюрократические дебри. Из-за утраченной актуальности окончательно проект был закрыт в 1989 году.

И тут снова взбодрилась заокеанская пресса, но уже с другой риторикой: «Советский Союз не смог построить интернет не столько из-за нехватки технологий или отсутствия частной собственности, - писали в то время американские издания, - сколько из-за невозможности протолкнуть столь масштабный проект через все ведомства, интересам которых он противоречил». Когда с провалом проекта ОГАС СССР утратил возможности для технологического рывка в сфере компьютерных сетей, можно и посочувствовать.

Остается задуматься, почему постсоветские программисты считаются самыми лучшими программистами в мире? Наверное, потому, что несовершенство процессорных устройств им приходилось компенсировать своей гениальностью и знанием математических методов. Но об этом мы поговорим в следующий раз.

Наталья НЕСТЕРЕНКО

Источник Позиция