Чисто донецкое изобретение
02 жовтня 2014 10:01
Переглядів: 481
Коментарів: 0
Надрукувати
На сегодня из 93 шахт Донбасса
работают лишь 24. По данным заместителя министра энергетики и угольной
промышленности Украины Юрия Зюкова, шахты, которые в результате боевых действий
прекратили работу, в прошлом году добыли 32 миллиона тонн угля, что составляет
40% от общего количества добытого в Украине антрацита.
Основные объемы угля,
в том числе высококалорийного и энергетического, добывались на шахтах Донбасса,
но по известным причинам собственная добыча стала практически невозможной.
Половина электроэнергии, вырабатываемой в Украине, генерируют АЭС, остальные
производят ТЭС путем сжигания газа и угля. Нехватка газа и остановка шахт
вызвали дефицит энергоносителей и электроэнергии.
Зато остались так
называемые копанки, где нелегально добывают уголь
карьерным или подземным способом. Они на Донбассе существовали всегда. Жители
поселков Ворошиловградщины и вокруг Юзовки (так раньше назывались Луганск и
Донецк) добывали уголь для бытовых нужд чуть ли не на своих огородах. И лишь с
середины 90-х, когда под видом нерентабельности закрылись многие промышленные
шахты, добыча угля в копанках превратилась в сверхдоходный промысел.
Попавшие под сокращение местные шахтеры быстро сообразили,
что буквально под их ногами остается немало уголька, который, в принципе, можно
достать. А поднимать на-гора «черное золото» несмотря на трудности, было
единственным способом заработать на жизнь, которому их в свое время научило
государство. И «первопроходцы» на свой страх и риск опять полезли под землю. Выгодность нелегальной добычи немедленно оценили теневые дельцы: мини-шахты
повсеместно были взяты под контроль криминальными группировками, которые, заплатив
за прикрытие милиции и прокуратуре, выкупали добытое и эшелонами отправляли
потребителям.
В начале «нулевых» начался процесс скандально
известной «реструктуризации» украинского углепрома, и некоторые политические
деятели начали борьбу с копанками. Заголовки
многих отечественных изданий запестрели вопросами типа «Кому выгодно?», и в
публикациях давали ответ, что выгодно Наталье Королевской, собственнику
«Ровенькиантрацит» Ринату Ахметову (компания «ДТЭК»), сыну парламентария
Александра Ефремова Игорю. Освещалось, что большинство копанок были привлечены
в структуру работы корпораций, близких к экс-президенту Виктору Януковичу и его
старшему сыну. Правда, позже СМИ в обсуждениях «черного бизнеса» затихли.
Видно, его руководители каким-то образом договорились, и от копанок отстали.
Сегодня шахтеры, как,
впрочем, и всегда, воюют с природой, недрами и играют со смертью. Мы поговорили
об этом с человеком, попросившим не называть его имени. Он работает в копанках где-то
под Шахтерском и рассказал о реальном положении дел в этой «нелегальной
отрасли».
– Когда вы стали участвовать в кустарной добыче угля?
– Еще в советское время. Копал подвал
во дворе и попал на язык (или хвост – так у местных называется обнаруженное
месторождение угля. – Ред.). Помню,
глубина тогда была метр-полтора. Пошел копать в ширину, уже не один – артелью,
и получили четырехкилометровый пласт. Вот с тех пор и ищем. А если находим,
копаем до тех пор, пока не упремся в точку, где воздуха не хватает.
– А как копаете – лопатой?
– Раньше лопатами, теперь труд механизировали.
– Какие орудия используете для добычи
угля?
– Для отбойки используем
пики и кувалды. Доходим до глубины, когда циркуляция воздуха становится слабой
– тогда останавливаемся, на глубине где-то 30–50 метров. Это и есть копанка. Самое
интересное, что верхние слои угля при СССР были стратегическим запасом. На
большой глубине добывать невыгодно, а на случай чрезвычайного положения имеются верхние слои почвы, которые вскрываются для легкой добычи. У нас
паровозы, электростанции работают на угле. Все это создавалось еще в советские
времена, и уголь верхних пластов держался для того, чтобы в случае войны легко
добыть и загрузить объекты, избежав остановки производства.
– Но как можно незаконно и бесконтрольно
вмешиваться в недра?
– Легко. Разработчики арендуют в каком-нибудь хозяйстве поле,
и мы каждые сто метров копаем. Потом, получив большую глубину, поворачиваем
влево-вправо друг от друга и соединяемся. Далее, от места соединения, идем вверх.
Вот так и выгребаем пласты. После того
как уголь извлечен, выработку бросаем. Образовавшиеся дыры заполняем водой,
чтобы земля не провалилась, так как плотность воды удерживает верхний слой
почвы.
– А кто эти разработчики?
– Какая нам разница? Лишь бы деньги своевременно оплачивали.
– Уголь сегодня добывается для
собственного употребления или для продажи?
– Для продажи, конечно. По три «камаза» в сутки накапываем – тонн
тридцать приблизительно. Если бригада за смену десять тонн поднимет, то это
хороший результат, если нет – то ее распускают и набирают новых людей, более
производительных. На месте стоимость добытого – 1000 гривен за тонну, в области
поближе, например, Запорожской – две тысячи. Ну, а дальше – дороже. Чтобы
продать уголь из копанки, нужно получить подтверждающие документы, что он добыт
легально. С этим проблем нет: достаточно на какой-нибудь из шахт иметь
приятеля, который за долю малую достанет необходимую бумажку.
– В работах задействованы местные
жители?
– Чужих не
принимаем - своего ресурса предостаточно. Средняя
зарплата – шесть тысяч гривен. На официальных шахтах, которые работают, – восемь-девять.
Конечно, там выгоднее – соцстрах, безопасность труда, но попробуй
устройся! Мы, рабочие, хоть и получаем
деньги по факту отгрузки, однако условия работы невыносимые. Высота выработок не превышает одного метра, поэтому продвигаемся
по ним только на четвереньках и работаем почти 12 часов в таком положении.
Техника безопасности не соблюдается, рискуем, но
жить-то надо...
Запасов угля в Донбассе достаточно, говорят, минимум лет на
двести хватит. Перед своим свержением Виктор Янукович подписал с китайцами соглашение
по строительству двух заводов для газификации угля. Один из них должен был быть
в Луганской области. Судьба этого контракта тумана.
Наталья ЕЛИСЕЕВА
|