Нет пророка в своем Отечестве

Пионер – всем ребятам пример. Из уже далекого прошлого я это прочно запомнил и усвоил. Не обязательно это было связано с красным галстуком и портретом вождя на значке. Еще был «Пионер» Фенимора Купера. Пионер – это тот, кто впереди, подающий пример. Именно он является одним из главных стимулов, который побуждает уверенно идти за ним, верить ему.

«Люди не последуют за лидером от всего сердца, пока не увидят, что он «заплатил цену» и положил ее каким-то образом за них», – это слова всемирно известного проповедника Майлса Монро о способности лидеров-пионеров не только глаголом, но и личным примером «жечь сердца». Чем запомнились выдающиеся личности прошлого? Прежде всего, способностью пожертвовать личной жизнью (даже самой жизнью как таковой!) ради того, чтобы ведомые поверили, а, поверив, сплотились ради достижения цели. Перикл, Александр Македонский, Цезарь, Чингисхан, Наполеон – все эти государственные деятели были одновременно и полководцами, которые мужеством, зримым всеми, на поле брани доказали право быть первыми, вести за собой остальных. Когда Владимир Мономах говорил, что идет на вы, не только враг знал, что он лично будет участвовать в сражении, но и те, кого вел за собой киевский князь. Религиозные распри в Индии прекратились (по крайней мере, страсти заметно улеглись) только после того, как Махатма Ганди объявил голодовку.

Во все времена личный пример был часто действеннее, чем самые пламенные речи, грозные указы или даже мудрые правильные законы. Заразителен не только дурной пример: благородный поступок, самоотверженное поведение часто «зажигают» не меньше. «Врачу, исцелися сам!» – этот древний библейский призыв (весьма, кстати, популярный в античности, встречается у Плутарха и Эврипида) красной нитью проходит через всю историю. Особенно на ее крутых виражах.

Что мы имеем сегодня? Потоком с высоких трибун, кафедр, экранов и газетных полос льются увещевания, обличения, воззвания. Однако реакция аудитории часто нулевая. Причина? Боимся, сомневаемся, не понимаем и не верим. Нет веры словам (даже если они скреплены солидной гербовой печатью), потому как нет дел, подтверждающих эти слова. Нет даже сигнала, намека, что их хотят сдержать. И, прежде всего, нет отправной точки – личного примера, с которого, пожалуй, и начинается дело. Вначале все-таки было оно, а слово появилось потом.

Если хочешь изменить общество, сначала измени себя. Докажи, что хочешь, способен, а еще важнее – начал делать. Альберт Эйнштейн знал толк в теории относительности, однако в не меньшей степени понимал, как она применима к обществу. Поэтому и написал однажды: «Моральные качества выдающейся личности имеют, возможно, большее значение для данного поколения и всего хода истории, чем чисто интеллектуальные достижения. Последние зависят от величия характера в значительно большей степени, чем это принято считать». Великих не принято дополнять и все же я рискну добавить: безотносительно к эпохе и ее переменам.

История нашей планеты – не только хроника событий, исчезновение или возникновение империй или государств, цепь великих открытий, это и судьбы конкретных людей. В памяти народов и поколений - многие выдающиеся личности. Выдающиеся своими деяниями, характерностью, уникальностью, а самое главное личными примерами.

Этот эффект весьма охотно и искусно используют пропагандисты, апологеты различных режимов. Отнюдь не случайно в разных учебных пособиях, наставлениях и поучениях наглядно и красочно преподносятся личные доблестные подвиги и добрые деяния героев мифов и библейских страдальцев. Геракл сколько угодно мог бы призывать людей к чистоте и порядку, однако это не возымело бы действия, не возьмись он за очистку конюшен самостоятельно. Особое внимание уделено личному примеру вождей: тут и Ленин, несущий бревно, и Мао-Цзэдун, переплывающий Янцзы, и Фидель Кастро, возглавивший отряд повстанцев.

Вождей или считающих себя таковыми у нас много. Недаром об украинцах говорят: «Где два казака, там три гетмана». А вот с пионерами жидковато. Еще меньше тех, кто, находясь в первых рядах, подавал бы личный пример. Мне трудно представить депутата, который подъедет к парламенту на велосипеде. Или министра, взявшего в руки метлу и принявшегося убирать мусор. Или олигарха, вдруг озаботившегося здоровьем нации и значительную часть своих доходов пустившего, скажем, на строительство общественных бань. Встал бы перед народом (не обязательно на колени) и просто сказал: «У меня есть десять миллионов, десятины с лихвой хватит мне и моим детям. Все остальное – ваше». Особый разговор о первых лицах государства. Именно их пример самоотверженности часто приносит эффект быстрее, чем искусно выплетенная система управления страной, способность жертвовать личным (тем более если оно явно лишнее для удовлетворения собственных самых элементарных потребностей) ради общественного блага может переломить ситуацию, воодушевить людей.

Наши государственные мужи (авансом их так назовем), когда имеют в виду мощь и величие державы, говорят о родине-отечестве (украинский вариант «батькивщина»). Под этим подразумевается родной отец-«батько», который, хоть иногда и суров, но справедлив и щедр. Как такого ослушаешься? Когда государство в опасности и начинают шататься седалища под его первыми лицами, а то и земля уходит из-под ног, звучат призывы защитить родину-мать («неньку»). Речь часто идет и о жертвенности ради родины-отечества и родины-матери. И жертвы, как правило, приносятся. Чужие. Обычно – простые граждане. Однако никому и в голову не приходит, что главную жертву ради своих детей должны принести отец и мать. Так в природе. Так и в семьях – естественно, порядочных...

В некоторых транспортных механизмах есть такое приспособление – пускач. Это маленький вспомогательный моторчик, с помощью которого запускается основной двигатель. Так вот, личный пример, скажем, президента, мог бы стать таким пускачем. Речь не о показушной благотворительной акции, не о милосердном поступке, а о постоянном целенаправленном самоограничении (даже вопреки мнению, а часто и прямому противодействию кастового окружения). Особенно важен этот пример, когда над государством, покоем в его пределах нависает настоящая угроза. Нередко речь идет даже о самом существовании державы. И тут вопрос «Быть или не быть?» звучит отнюдь не риторически.

Благородство – это способность рождать, творить благо. Причем делать это исключительно через самопожертвование. «Если знать и государи не являются примером благородства, они будут свергнуты» – это древняя китайская мудрость, которую позднее назовут даоцизмом. Увы, явно не наша украинская государственная философия. Потому с примерами личного благородства у нашей знати (по-современному – элиты) напряженка. Более того, самоотверженность, если таковая и случается, воспринимается как чудачество, популизм, пиар. Заменим? Свергнем? Уже было. Или, может, все-таки дождемся примера? И самое главное – сами подадим пример.

Владимир Суприенко

Источник: Позиция