Катынь: белые пятна и белые нитки

13 апреля 1943 года Германия объявила об обнаружении в местечке Катынь близ Смоленска захоронение 10-ти тысяч польских офицеров. Гитлеровские власти сообщили, что это бывшие узники советских лагерей, уничтоженные органами НКВД весной 1940 года. 15 апреля Москва назвала заявление Берлина фальшивкой, уточнив, что польские офицеры, участвовавшие в строительных работах под Смоленском, попали в немецкий плен во время германского наступления в 1941 году и были уничтожены по приказу гитлеровцев.

 

В октябре 1941-го немцы расстреляли в лесу близ Смоленска около 15 тысяч польских военнослужащих и полицейских, затем в целях попытки раскола антигитлеровской коалиции попытались свалить это злодеяние на Советский Союз. В годы перестройки с помощью агентов влияния это дело было вторично сфальсифицировано и использовано для развала СССР и обеспечения вступления Польши в НАТО.

Итак, немцы в июле 1941 года захватили в лагерях под Смоленском около 12 тысяч польских военнопленных, осенью расстреляли их, но зарыли в районе Катыни так небрежно, что уже зимой на это захоронение наткнулись служившие гитлеровцам поляки и поставили большой католический крест. Узнав о том, что под Оренбургом формируется армия Андерса, абвер проводит операцию по переправке в советский тыл фотоматериалов о якобы казненных русскими польских офицерах. Этот факт начисто опровергает немецкие заявления о том, что они случайно наткнулись на захоронения поляков в 1943 году.

Когда командованию вермахта стало окончательно ясно, что удержать Смоленск не удастся, ведомство Геббельса начало основной этап катынского шоу под названием «международная независимая комиссия» по расследованию обстоятельств дела с участием «видных европейских криминалистов» и Польского Красного Креста. Поскольку Международный Красный Крест отказался участвовать в геббельсовском представлении, то «видные европейские независимые судебные эксперты» собирались исключительно с территории либо оккупированной Германией, либо находившейся от нее в вассальной зависимости. Ведомство Риббентропа дало команду, чтобы все эксперты, посещающие Катынь, имели либо антибольшевистские, либо антисемитские взгляды. Части криминалистов, пытавшихся отказаться, намекнули, что если не поедут под Смоленск, то отправятся в концлагерь. По результатам раскопок немцы извлекли четыре тысячи трупов в польской военной форме и предъявили их приглашенной общественности. Упор делался на то, что найденные у них документы свидетельствовали о расстрелах не позже 1940 года. Все трупы были тщательно обысканы и письма с датами после 1940 года изъяты. Председательствовал в этой международной комиссии и составил акт немецкий врач Бутс, остальные должны были подписаться под формулировками. Перед этим членам комиссии предложили эксгумировать несколько трупов, а когда от некоторых поступили сомнения относительно степени разложения, выдвинули главный аргумент – отсутствие у трупов документов с датой позже 1940 года. Ввиду вероятного скандала экспертам не дали подписать акт в присутствии журналистов и погрузили в самолет, объяснив, что процедура состоится в Берлине. Но вместо этого самолет сел на полевом аэродроме, где все прошло без свидетелей. Надо ли удивляться, что все члены комиссии отказались от своего заключения, сделанного в 1943 году, причем проживали они в Европе времен начавшейся холодной войны, то есть им ничего не угрожало. А в это время англо-американская пропаганда уже обвиняла в убийстве поляков русских.

Еще до нападения на СССР Генштаб вермахта и ведомство Гиммлера согласовали сотрудничество в тыловом районе театра военных действий. Гиммлер и его ближайший помощник Гейдрих отобрали опытные кадры из гестапо, СД, криминальной полиции, сформировав из них оперативные группы. В Смоленске (тыловой район «Мите» – Центр) массовые аресты и расправы начались уже в сентябре 1941 года.

Обнаружен важный документ – рапорт шефа этой команды эсэсовского генерала Франса Стаглецкера в Берлин, датированный январем 1942 года. В нем говорится: «Выполнил главный приказ, отданный моей группе, – очистить Смоленск от врагов рейха – евреев, большевиков и польских офицеров».

Есть и другие свидетельства уничтожения гитлеровцами поляков в 1941 году под Смоленском. Помимо тех, что привела комиссия Бурденко, имеются показания работавших у немцев Алоиза Шебеста и Адольфа Аэра из Лодзи о том, что фашистские захватчики расстреливали не успевших эвакуироваться интернированных поляков и их советских охранников. В архиве хранится протокол допроса военнопленных, свидетельствующий о том, что в Катынский лес зимой 1943 года свозили трупы, изъятые из братских могил в других местах. В Смоленске существовал особый рабочий лагерь из военнопленных «Тотен команда», занимавшийся перезахоронениями.

В апреле 1990 года Михаил Горбачев неожиданно объявил, что поляков в Катыни расстреляли не немцы, а русские. В Москву срочно вылетел руководитель Польши Войцех Ярузельский. Однако Горбачев встречаться с ним отказался.

В Смоленск выехала комиссия Главной военной прокуратуры. Но поскольку в материалах по катынскому делу прямых улик против НКВД не было, группа следователей, чтобы обосновать факт расстрела поляков сотрудниками этого ведомства, воспользовалась телеграммами начальников лагерей для интернированных. Параллельно шло следствие польской Генеральной прокуратуры. Оно фактически довлело над военными следователями, но нестыковки все равно имели место. Полякам требовалось подтверждение факта расстрелов польских офицеров в подвале, погрузки тел на машины и отправки для захоронения за город. Несмотря на абсурдность версии, процессуальная логика требовала провести следственный эксперимент. Он показал, что доставить в здание областного управления НКВД 300 человек, разместить их, по одному водить в камеру, успеть за ночь всех расстрелять и вывезти практически невозможно. По настоянию польской стороны проверен вариант с использованием в подвале транспортера (что сокращает время на погрузку). Но возникла другая проблема. По показаниям свидетелей, трупы поляков грузили по сто человек в машину. С учетом характеристик автопарка того времени приходится предположить, что каждый убитый польский офицер весил не более 15 килограммов. То есть следственный эксперимент убедил в том, что показания свидетелей крайне сомнительны. И тут появляется особая папка Политбюро, из которой Горбачев, начиная с 1989 года, периодически извлекал антисоветские разоблачительные материалы.

Содержание Особого пакета № 1 по катынскому делу составляли три документа. Они предъявлены в октябре 1992 года на заседании Конституционного суда по делу КПСС. Первый документ – письмо председателя КГБ Шелепина Хрущеву с предложением уничтожить учетные дела расстрелянных польских офицеров из архива КГБ. Второй – письмо Берии на имя Сталина с предложением расстрелять поляков. На нем стоит резолюция, выполненная очень странно, – почти в середине листа с наклоном в другую сторону. Сталин и все члены правительства были правшами, резолюции накладывали по дуге слева направо в верхнем левом углу документа. Существуют сотни образцов с резолюциями Сталина и ни одной похожей на представленную. Заключительный документ – решение Политбюро о расстреле польских военнопленных от 5 марта 1940 года, подписанное Сталиным. Исполнить его надлежало все тому же Шелепину, которому в 1940-м было 22 года, он заведовал сектором физкультуры в Московском горкоме комсомола.

Под Смоленском сооружен грандиозный комплекс памяти польских офицеров. В центре композиции – письмо Берии с резолюцией Сталина, наложенной поперек листа. И ни слова о том, что этот документ в качестве улики отвергнут Конституционным судом России в 1992 году.

Каждый год в Катынь едут польские делегации, и федеральные, и региональные чиновники каются «за содеянное» перед ними. В апреле 2010-го в Смоленске потерпел катастрофу правительственный борт, погибло руководство Польши, спешившее на очередное покаяние.

Полностью раскрыть картину катынской трагедии необходимо для того, чтобы не только ликвидировать еще одно белое пятно новейшей истории, но и снять политический аспект этой проблемы.