НА ПОДМОСТКАХ «ВЕЛИКОЙ БЕЗКРОВНОЙ»

8 марта с.г. - 100 лет с начала масонской революции в Петрограде, уничтожившей монархию и саму Российскую империю.

 

 

Юбилеи неординарных исторических событий – особенно такие «круглые», 100-летние - всегда и везде являются поводом бросить ретроспективный мысленный взгляд в прошлое и, по возможности, извлечь из него некий урок, актуальный здесь и теперь, провести параллели с днём сегодняшним. Февральская революция в Российской империи, кульминацией которой стало отречение от трона царя Николая II (15 марта по новому, 2 – по ст. ст.), исключением не является.

 

Сколько бы кто ни твердил, будто «подневольная Украина» была пассивным посторонним наблюдателем государственного переворота в имперской столице, факты говорят об обратном: тогдашние самостийники всех мастей (в т.ч. галицийские) на протяжении десятилетий тоже норовили вставить свои «две копейки» в расшатывание устоев «единой и неделимой». Другое дело, что их вклад в крушение династии Романовых на фоне усилий общероссийских либеральных и социалистических партий, масонских лож, иностранных разведок, дипломатов Англии и Франции, а также придворных и великосветских кругов был поистине мизерным. Тем не менее сама Украина как отдельное государство является прямым следствием Февраля-Октября, а оба украинских революционных майдана XXI века – последним по времени сполохом масонской революции, победившей в 1917 году. Более того, современная «украинская Украина» представляет собой заповедник перманентной революции не только на постсоветском пространстве, но и в географической Европе, что, в свой черёд, является гарантией неизбежного национально-государственного самоубийства «самостийной, соборной».

 

ТЕХНОЛОГИЯ СМУТЫ

Парадокс «Великого Февраля» заключается в том, что сокрушить монархию адептам «свободы и народовластия», которые группировались вокруг председателя IV Государственной Думы Михаила Родзянко*, помогли стопроцентные вроде бы монархисты – такие, как дядя императора наместник Кавказа великий князь Николай Николаевич, лидер русских националистов в IV Госдуме киевлянин Василий Шульгин, командующий Румынским (Южным) фронтом генерал Владимир Сахаров, первым из высших военных распознавший в думском давлении на государя «гнусную, преступную измену», и др. На самом деле парадокс этот мнимый, так как они были сторонниками конституционной монархии, т.е., по существу, республиканцами. Именно поэтому в лихую годину представители державной элиты тогдашней России в большинстве своём презрели заповедь Господню «Не прикасайтесь к ИзбрАнным Моим», принеся её в жертву сиюминутной «политической целесообразности» - как вскоре оказалось, абсолютно иллюзорной. Дескать, позволим народным избранникам заменить «непопулярного» царя другим лицом из правящей династии – остановим полыхнувший пожар революции. Не остановили. Наоборот, лишь раздули.

 

Почему события конца февраля (по старому стилю) в Петрограде были именно революцией, а не просто стихийным уличным протестом против дефицита продуктов питания – вызванного, как выяснится позже, совершенно искусственно? Потому что, как показал анализ событий, якобы спонтанные уличные беспорядки в столице были тщательно спланированы загодя. Альфред Мирек, автор бестселлера «Император Николай II и судьба Православной России» (М., 2008), констатирует: «План совместных действий заговорщиков был такой: сорвав поставку продовольствия в столицу, вызвать волнения, забастовки и организовать выход рабочих на улицу, создав видимость серьёзного политического кризиса и угрозы гражданской войны. Одновременно генералитет должен был выманить Царя из Царского Села в Ставку (Могилёв), чтобы он, оказавшись изолированным от армии, в окружении генералов-предателей, не смог повлиять на развитие «революционных событий» и оперативно организовать подавление бунта. Когда события наберут нужную силу и Царь двинется в Петербург наводить порядок, арестовать его и, шантажируя сложившейся политической ситуацией, заставить согласиться на установление в стране конституционной монархии и отречься от Престола в пользу Цесаревича Алексея при регентстве Великого князя Михаила Александровича. При необходимости заговорщики готовы были пойти на шантаж с угрозами ареста жены и детей и даже совершить цареубийство» (сс. 251-252).

 

О ДАТЕ ВБРОСА РЕВОЛЮЦИИ НА УЛИЦЫ

В организации «хлебного бунта» в столице и массовых стачек, в т.ч. на оборонном Путиловском заводе самое активное участие принял крупный акционер этого предприятия банкир Абрам Животовский, дядя Льва Троцкого (Лейбы Бронштейна) и деловой партнёр крупного американского банкира Якоба Шиффа, финансиста и вдохновителя обеих антирусских революций в России (1905 и 1917 годов), организатора и куратора зверской ритуальной казни Августейшей Семьи. 23 февраля (8 марта по н.ст.), в канун важнейшего иудейского праздника Пурим**, по призыву Российской лиги равноправия женщин (т.е. воинствующих феминисток) состоялась многотысячная манифестация «против голода и войны». Дата начала открытой фазы революции более чем символична и, конечно же, не случайна: за год до того в подпольных типографиях огромным тиражом была издана открытка, на которой изображён раввин-талмудист, держащий в руке жертвенного петуха с головой Николая II, увенчанной царской короной.

 

ЭСКАЛАЦИЯ СМУТЫ

По призыву митинговых крикунов-провокаторов, среди которых особенно выделялись курчавые субъекты с характерным акцентом, возбуждённые толпы начинают громить магазины. На следующий день переходят к убийствам полицейских. К тому же в городе стояли запасные воинские части числом до 200000 новобранцев, которые явно не горели желанием выдвигаться на фронт. Антиправительственная пропаганда в этих частях очень быстро превратила их в «вооружённые революционные массы».

 

Между тем 25 февраля Петроградское городское общественное самоуправление выяснило, что в столице «имеются достаточные запасы муки; на складах Калашниковской биржи было свыше 450000 пудов муки, так что опасения о недостаче хлеба являлись совершенно неосновательными. При этом не упоминалось о так называемых маршрутных поездах, шедших из Таврической губернии в Петроград, из которых первые 6 должны были подойти 25 февраля, а вторые шесть – 2-го марта; нагружены они были исключительно зерном, и с их прибытием столица должна была быть обеспечена мукой по май месяц» (В.Н.Воейков. «С Царём и без Царя». М., изд-во «Родник», 1994, с.122; переиздание 1936 года, Гельсингфорс). Напоминает дефициты всего и вся времён горбачёвской «катастройки», не так ли?

 

Генерал-майор Владимир Воейков был последним комендантом Императорского дворца. На его подробнейшие, прекрасно документированные мемуары опираются практически все исследователи трагических событий конца февраля – начала марта 1917 года. Вот что он пишет дальше: «Между тем в городе ощущался искусственно вызванный организованной забастовкой пекарей недостаток печёного хлеба; на почве этого недостатка пошла агитация среди рабочих масс, волновавшихся якобы по экономическим, а не по политическим мотивам. Этими волнениями воспользовалась Государственная Дума, которая со своим председателем М.В.Родзянко открыто вынесла свою революционную деятельность из стен Таврического Дворца, в результате чего Государь Император принял решение распустить Государственный Совет и Думу. Высочайшее повеление состоялось 25 февраля, а 26-го обе законодательные палаты должны были прекратить свою деятельность» (там же, с.122).

 

ЭСКАЛАЦИЯ БУНТА

Между тем совет старейшин Госдумы отказался выполнять царский указ о её роспуске. Наоборот, депутаты тут же избрали состоявший из 13 членов т.н. «Временный комитет» во главе с всё тем же Родзянко. Из Заявления фракции «Прогрессивный блок» (фракции большинства) в ГД: «Правительство, обагрившее свои руки в крови народной, не смеет больше являться в Государственную Думу, и с этим правительством мы порываем навсегда» (это при том, что в мятежников, уличных убийц и мародёров ни полиция, ни войска не стреляли – С.Г.). Таким образом, 27 февраля народные избранники открыто встали на путь совершения государственного переворота, незаконного захвата (узурпации) законодательной и исполнительной власти. И уже 28 числа перешли к конкретным действиям. Из приказа (! – С.Г.) предводителя путчистов: «Железнодорожники! Старая власть, создавшая разруху всех отраслей государственного управления, оказалась бессильной. Государственная Дума взяла в свои руки создание новой власти (курсив мой – С.Г.)».

 

При этом заговорщики из числа высших военных чинов всячески изолировали главу государства, прибывшего в Ставку по их же настоятельному зову, от оперативной информации о развитии событий. Поэтому реакция Николая II на текущие события роковым образом запаздывала. Более того, когда он настаивал на принятии быстрых решительных мер, в т.ч. на отправке в Питер верных присяге боеспособных частей, готовых подавить смуту, его распоряжения попросту игнорировались. Подлость и предательство насквозь масонской армейской верхушки описаны не только в книгах Воейкова и Мирека, но и в документальном романе В.И.Криворотова «На страшном пути до Уральской Голгофы» (Мадрид, «Editiones Castilla, S.A.», 1975).

 

ИСТИННЫЙ ЛИК РЕВОЛЮЦИИ

Одновременно с Временным комитетом ГД образуется Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов во главе с меньшевиком Николаем Чхеидзе и его заместителем Александром Керенским – модным политическим адвокатом (присяжным поверенным), который обрёл авторитет и популярность в известных кругах, защищая в судах крестьян, грабивших поместья, разного рода боевиков-террористов и прочий революционный элемент. В составе Петросовета поначалу вообще не было ни рабочих, ни солдат. Зато он под завязку напичкан левыми радикалами, в основном эсерами (социалистами-революционерами). Эти требуют ликвидации монархии как таковой и превращения России в демократическую республику.

Пользуясь параличом столичной власти и анархией, боевики Петросовета захватывают арсенал Зимнего Дворца, а затем выпускают из «Крестов» преступников – не только политических, но и уголовных, после чего в городе начинается кровавый хаос. «… Небо освещается огромным заревом пылающего Окружного суда, подожжённого мятежниками. Автомобили, битком набитые пьяными вооружёнными солдатами в обнимку с растрёпанными девицами, мчатся по улицам под звуки «Марсельезы», с трудом узнаваемые. Кудрявые хулиганы по-хамски арестовывают офицеров, которые с красными от злобы и стыда лицами вынуждены были сдавать им оружие», - свидетельствует очевидец тех событий.

 

ПОДОПЛЁКА ОТРЕЧЕНИЯ ЦАРЯ

Испуганный настоящей, а не придуманной в ложах гламурной революцией, 27 февраля впавший в ужас и теряющий контроль над ситуацией Родзянко шлёт государю отчаянную телеграмму: «Положение ухудшается. Надо принимать немедленные меры, ибо завтра уже будет поздно. Настал последний час, когда решается судьба Родины и Династии». При этом по указанию всё того же Временного комитета Госдумы продолжается блокада железнодорожных путей и шоссейных дорог, по которым верные царю воинские части могли бы войти в столицу.

 

Таким образом, к 1 марта ситуация действительно зашла слишком далеко. Ввиду угрозы «захвата власти крайне левыми элементами» начальник штаба Ставки Верховного Главнокомандования генерал-адъютант*** Михаил Алексеев прямым текстом требует от Верховного Главнокомандующего подписать составленный заговорщиками Манифест, ключевыми в котором были такие слова: «… Стремясь сильнее сплотить все силы народные для скорейшего достижения победы, Я признал необходимым призвать ответственное перед представителями народа министерство, возложив образование его на председателя Государственной Думы Родзянко, из лиц, пользующихся доверием всей России. Уповаю, что все верные сыны России, тесно объединившись вокруг Престола и народного представительства, дружно помогут доблестной армии завершить её великий подвиг».

Однако эта телеграмма так и не была отправлена. Этому лично воспротивился командующий Северо-Западным фронтом генерал-адъютант Николай Рузский, ибо целью заговорщиков было не только формирование правительства, ответственного исключительно перед парламентом, но и отставка императора Николая II. Об этом сам Рузский практически в открытую заявил венценосцу уже на следующий день, 2 марта. Войдя без спроса в вагон к государю, он, вместо приветствия, холодно изрёк: «Теперь надо сдаться на милость победителя!». Как вспоминал впоследствии Владимир Фредерикс, министр императорского двора, «Рузский держал Николая II за руку, другой рукой прижал к столу заготовленный манифест об отречении и грубо повторял: «Подпишите, подпишите же! Разве вы не видите, что вам ничего другого не остаётся? Если вы не подпишете, то я не отвечаю за вашу жизнь!». «Генерал Рузский был первым, кто поднял вопрос о моём отречении от престола.., - вспоминал впоследствии Николай Александрович. – Бог не оставляет меня. Он даёт мне силы простить всех моих врагов и мучителей, но я не могу победить себя только в одном – генерал-адъютанту Рузскому я простить не могу»****.

 

Хуже того, требование отречения государя в своих телеграммах в Ставку поддержали все без исключения командующие войсками и флотами: великий князь Николай Николаевич, генерал-адъютанты Алексеев, Брусилов, Эверт, Рузский, генералы Сахаров и Корнилов, адмирал Колчак, контр-адмирал Непенин и др.

 

В сложившихся условиях государь вынужден был подписать указ о назначении видного думца князя Львова новым председателем Совета министров, а великого князя Николая Николаевича – Верховным Главнокомандующим.

 

«…ИЗМЕНА, ТРУСОСТЬ И ОБМАН!»

Как уже отмечалось, лица, принуждавшие царя отречься от престола (кроме Родзянко, Алексеева и Рузского, это прежде всего председатель Военно-промышленного комитета Государственной Думы Александр Гучков), уповали на то, что, по законам престолонаследия, новым русским государем автоматически станет несовершеннолетний царевич Алексей при регентстве его родного дяди великого князя Михаила Александровича – человека, как утверждают, слабохарактерного. Однако в своём Манифесте об отречении от трона Николай II, вопреки предварительной договорённости с эмиссарами Временного комитета ГД Гучковым и Шульгиным, передал верховную власть непосредственно брату, минуя малолетнего наследника, неизлечимо больного гемофилией. Дескать, «… не желая расстаться с любимым Сыном Нашим, Мы передаём наследие Наше брату Нашему Великому Князю Михаилу Александровичу, благословляя его на вступление на Престол Государства Российского» (2 марта, 15 часов, 1917 год, город Псков; точнее, ж/д станция с характерным названием Дно – С.Г.). Это было сделано, очевидно, для того, чтобы идейные враги монархического строя или агенты зарубежных спецслужб не убили царевича, который, по законам Российской империи, до наступления совершеннолетия никак не мог отказаться от трона. Таким образом, царь Николай пожертвовал собой, желая предотвратить фактически уже стартовавшую гражданскую войну и спасти династию Романовых, сам монархо-династический принцип организации верховной государственной власти. Сделал он это, как свидетельствует запись в его дневнике, «с тяжёлым чувством пережитого. Кругом измена, трусость и обман!».

 

ПЕРВЫЕ ЖЕРТВЫ ТЕРРОРА

В тот же день на смену Временному комитету Государственной Думы пришло сформированное ею же Временное правительство во главе с видным масоном князем Георгием Львовым. А днём ранее Петросовет издал свой печально знаменитый Приказ №1, положивший начало свирепому террору т.н. «нижних чинов» в лице самозваных солдатско-матросских комитетов против офицерского корпуса, а значит, и необратимому распаду вооружённых сил воюющей Российской империи.

 

Одним из первых был убит адмирал Андриан Непенин, командующий Балтийским флотом. Случилось это 4 марта на главной базе Балтфлота в Гельсингфорсе (Хельсинки). Всего же только в начале «Великой Бескровной» пьяная, нанюхавшаяся кокаина матросня подняла на штыки, растерзала и затолкала под лёд 120 морских офицеров Балтийского флота, в т.ч. трёх боевых адмиралов. «Адмирала Вирена без трусов водят окровавленного по городу, потом закалывают штыками на центральной площади. Хоронить запрещают… Офицеров сжигают, облив керосином, заживо заколачивают в гробы, спускают под лёд. Часто расправа идёт на глазах членов семьи. Убивают мальчишек из военного училища, полицейских, пожарников» (А.Мирек. Указ. соч., с.271). В это трудно поверить, но, по мнению ряда историков, в ходе расправ над офицерами, равно как и офицеров над своими обидчиками с марта по ноябрь 1917 года погибло больше людей, чем в 1918-1921 годах на всех фронтах Гражданской войны.

 

ОТРЕЧЕНИЕ В.КН. МИХАИЛА

Между тем, после личной беседы с членами Временного правительства – и особенно с министром юстиции Александром Керенским***** - великий князь Михаил отказался от престола: «… принял Я твёрдое решение в том лишь случае воспринять Верховную власть, если такова будет воля великого народа нашего, которому и надлежит всенародным голосованием через представителей своих в Учредительном собрании установить образ правления и новые законы Государства Российского» (3 марта 1917 года, Петроград). Таким образом, текст отречения Михаила, составленный масонами Н.В.Некрасовым и В.Д.Набоковым******, уже предполагал, что легитимный политический строй в России – это de facto парламентская республика. По крайней мере, до созыва Учредительного собрания и его вердикта. Недаром клика Керенского, игнорируя формальности, почти сразу же принялась называть Русское государство «Российской республикой», а с 1 октября ввело этот термин в официальный оборот. Впоследствии, конечно, Михаил Александрович горько сожалел о случившемся. «Мне очень тяжело..,- говорил он. – Меня мучает, что я не мог посоветоваться со своими. Брат отрёкся за себя, а я, выходит так, что отрекаюсь за всех». Увы, было слишком поздно.

 

Почему Михаил отказался – загадка до сих пор. Может быть, всё дело в том, что он тоже был участником заговора? На такую возможность в своих мемуарах прозрачно намекает В.Н.Воейков: «По имевшимся у меня сведениям, Михаил Александрович до революции вёл частное знакомство с Родзянко, Львовым и другими работавшими в оппозиции общественными деятелями» (указ. соч., с.150). С учётом того, что революционные настроения проникли даже в Императорскую Фамилию, удивляться тут нечему. «О кругозоре Великих Князей можно судить по вопросам, которые они неоднократно задавали тому же М.В.Родзянко: «Когда же произойдёт революция?». Играя в революцию совместно с представителями общественной оппозиции, некоторые Великие Князья широко открывали им двери своих дворцов; они в большинстве случаев совершенно не понимали, до чего доведёт эта игра» (там же, с.121). Чего стоит хотя бы скандальная выходка великого князя Кирилла Владимировича, который, нацепив на шинель красный бант, явился в Таврический дворец во главе самовольно оставившего фронт Гвардейского флотского экипажа, дабы засвидетельствовать свою преданность путчистам (напористые представители Кирилловичей ныне выдают себя за единственных законных претендентов на Российский Престол, хотя таковыми не являются – С.Г.).

 

ПРОЛОЖИВ ДОРОГУ БЕСАМ

В тот же день, т.е. 3 марта, «временщики» опубликовали программу своих действий, 4-й пункт которой предусматривал «немедленную подготовку к созыву, на началах всеобщего, равного, прямого и тайного голосования, Учредительного собрания, которое установит форму правления и конституцию страны». Пункт же первый их Декларации гласил: «Полная и немедленная амнистия по всем делам – политическим и религиозным, в том числе по террористическим покушениям, военным восстаниям и аграрным преступлениям». Одновременно были неправосудно арестованы почти все члены царского Совета министров (правительства), а также должностные лица Царского Села (резиденции Августейшей Фамилии). 6 марта Временное правительство объявило всеобщую амнистию, в т.ч. для уголовников, а также опубликовало указ об аресте императора и его семьи – вопреки обещанию заговорщиков гарантировать государю и его близким личную свободу и неприкосновенность, а также их постоянное проживание в Ливадийском дворце в Крыму. Таким образом, крестный путь царственных страстотерпцев на Русскую Голгофу начался именно 6 (19 по н.ст.) марта 1917 года. Взять же их под стражу вызвался командующий Петроградским военным округом бравый генерал Лавр Корнилов, впоследствии – один из лидеров Белого движения.

 

Надо ли удивляться, что Ульянов-Ленин*******, коего весть о перевороте в Петрограде застала врасплох («батюшки, в Г’осии-то г’евоюция!»), тут же кинулся из эмигрантского швейцарского «далёка» в Россию (через кайзеровскую Германию и нейтральную Швецию), дабы эту самую неожиданную для него «г’евоюцию» «углубить». С этой целью он, при полнейшем одобрении немецкого правительства, прихватил с собою небезызвестных «пассажиров пломбированных вагонов» - без малого две сотни бесов-баламутов, профессионально заточенных на провокацию перманентной смуты среди ненавистных им «гоев» и «акумов» (неевреев вообще и христиан в частности). Фельдмаршал Эрих фон Людендорф, фактический начальник генерального штаба германской армии, осуществлявший руководство данной подрывной спецоперацией, в своих мемуарах утверждал: «С военной точки зрения пропуск Ленина в Россию был оправдан. Россию необходимо было разбить любыми средствами». Со своей стороны, Уинстон Черчилль в свойственной ему саркастичной манере заметил: «Немцы обратили против России самый ужасный вид оружия. Они завезли Ленина из Швейцарии в Россию, как бациллу чумы, в закрытом вагоне».

 

На самом деле было два эшелона «интернационалистов»-пораженцев, переброшенных немцами через свою территорию. В первом из них вместе с Лениным ехал член большевистского ЦК небезызвестный Овшей-Гершен Аронович Зиновьев (Апфельбаум), который утверждал: «Мы должны увлечь за собой 90 миллионов из ста, населяющих Россию; с остальными нельзя говорить – их надо уничтожить». «Северная Коммуна», 19.IX.1918), во втором – активный участник грядущего цареубийства Пинхус Лазаревич Войков (Вайнер).

 

С той же целью из Северо-Американских Соединённых Штатов в Россию в сопровождении отряда террористов-боевиков, подготовленных на базе рокфеллеровской нефтяной компании «Standard Oil Co.» в штате Нью-Джерси, ринулся Лев Троцкий (Лейба Давидович Бронштейн). О роли этого упыря в ритуальном убиении нашей Родины ясно говорит тот факт, что паспорт на выезд из Америки ему выдал лично президент САСШ Вудро Вильсон. 4 (17) мая Троцкий прибывает в Петроград (тоже на Финляндский вокзал), как активный участник революции 1905 года тут же становится членом Петросовета, а в сентябре и его председателем. К слову, состоявшийся вскоре штурм Зимнего дворца, больше известный нам под брендом «Великой Октябрьской социалистической революции» – это дело рук бесноватого Лейбы, а вовсе не «дедушки» Ленина. Со своей конспиративной квартиры «Ильич» притопал в Смольный лишь через несколько часов после свержения Временного правительства, осуществлённого матросами Центробалта, из которых Троцкий на доллары заокеанских банкиров сформировал нечто типа лейб-гвардии числом порядка 20 тысяч «штыков».

 

ЗА ИЗМЕНУ – ТЯЖКАЯ РАСПЛАТА

Как и следовало ожидать, все без исключения сановные участники заговора против Помазанника Божия закончили свои земные дни весьма плачевно – в лучшем случае в эмиграции, как Родзянко и Гучков, в худшем – так, как генерал Рузский, зверски зарубленный «красными» в Кисловодске 10 октября 1918 года. Образцово-показательным безчестьем кончил и Шульгин, вывезенный после Второй Мировой войны из Югославии в Советский Союз, после чего 20 лет отсидел в знаменитом Владимирском централе. Так вот, на склоне своих лет Василий Витальевич вынужден был обслуживать пропагандистские акции своих идейно-политических противников (см, к примеру, изданную под его именем брошюру «Письма к русским эмигрантам» - М., 1961). То есть стать, по сути, ренегатом.

 

Справедливости ради следует, впрочем, отметить, что Шульгин был едва ли не единственным среди заговорщиков, кто действительно не ведал, что творил, принуждая царя к отречению. Вот фрагмент из его мемуаров, увидевших свет в эмиграции: «Разве переходы монаршей власти из рук одного монарха к другому не спасали Россию? Сколько раз это было… Мы ехали, как обречённые. Как все самые большие вещи в жизни человека, и это совершалось не при полном блеске сознания. Мы бросились на этот путь, потому что всюду была глухая стена. Здесь, казалось, просвет. Здесь «может быть». А всюду кругом было – «оставь надежду». Нет Шульгина и в списке «вольных каменщиков», опубликованном в книге Н.Свиткова «Масонство в русской эмиграции». Судя по всему, пассионарного Василия Витальевича использовали втёмную, в качестве этакого «полезного шабес-гоя».

 

Остальных изменников не спасло их членство в масонской ложе «Великий Восток Народов России», которая являлась филиалом ложи «Великий Восток Франции». Из министров последнего состава Временного правительства при невыясненных до сих пор обстоятельствах спасся бегством за рубеж только Керенский (Кирбис), скончавшийся в 1971 году в Нью-Йорке в возрасте 90 лет. Остальные, за ненадобностью (слишком много знали?), были «пущены в расход» в эпоху «красного террора», наступившую вслед за торжеством «Великого Октября». Со временем получили своё и Троцкий (ледорубом по темени), и ветераны «старой ленинской гвардии» (в т.ч. Зиновьев-Апфельбаум), коих в 1935-1937 годах тов. Сталин отстрелил, «словно бешеных собак».

 

Совершенно ужасно в те роковые дни повёл себя и Священный Синод Российской Православной Церкви. 7 марта он издал определение, которым всему духовенству предписывалось «во всех случаях за богослужениями вместо поминовения царствовавшего дома возносить моление «О Богохранимей Державе Российской и благоверном Временном правительстве ея». А 9 марта Св. Синод пошёл ещё дальше, обратившись к пастве с таким посланием: «Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни. Да благословит Господь нашу великую Родину счастьем и славой на её новом пути». Как справедливо отмечает А.Мирек, «это было откровенным предательством не только Помазанника Божия Императора Николая II, но и Самодержавия» (указ. соч., с.266). Между прочим, эти документы подписали, в числе прочих членов Синода, будущий патриарх-исповедник Тихон (Белавин), на тот момент – архиепископ Литовский, один из лидеров черносотенного Союза Русского Народа, а также митрополит Киевский Владимир (Богоявленский), без малого через год (25 января по ст. ст. – 8 февраля по н.ст.) растерзанный революционными бандитами у стен Киево-Печерской Лавры и уже в наши дни канонизированный в лике священномучеников. Аналогичная участь ждала и многих других высших иерархов РПЦ, предавших государя, а вместе с ним и сам принцип православной самодержавной монархии.

 

«НЕТ ЦАРЯ, НО ЕСТЬ ЦАРИЦА»

Как известно, в день отречения Николая II в подмосковном селе Коломенском была явлена икона Божией Матери «Державная». Её история поистине поразительна. 13 февраля 1917 года (ст. ст.) крестьянке деревни Починок Бронницкого уезда Московской губернии Евдокии Андриановой в сонном видении был таинственный голос: «Есть в селе Коломенском большая чёрная икона. Её нужно взять, сделать красной и молиться перед ней о спасении Святой Руси». 26 февраля видение повторилось, но уже со зримым участием Царицы Небесной. 2 (15 по н. ст.) марта Евдокия явилась в храм Вознесения Господня в государевом селе Коломенском. Вместе с настоятелем она осмотрела всю церковь, но нужной иконы так и не нашла. Тут в храм зашёл сторож и посоветовал посмотреть ещё и в подвале. Именно там, на дне подвала, среди всякой пыльной рухляди обрели искомое. Именно в тот роковой день на станции Дно государь был задержан заговорщиками и принуждён ими к противозаконному отречению от престола.

Вот как о смысле этого события пишет известный современный публицист Валерий Ерчак: «В храме Ивана Грозного – в церкви Вознесения Господня, что в с. Коломенское.., Царица Небесная приняла Царскую Власть в Свои руки и явилась в образе Державной иконы. Вознесенская церковь была заложена в честь рождения Ивана Грозного и освящена 3 сентября 1533 года. Именно в этой церкви на духовном уровне произошла передача Царской Власти на Небеса и даны знамения о грядущем Царе. Чудны дела Твои, Господи!.. Первый и последний царь, альфа и омега, начало и конец» (В.М.Ерчак. «Слово и Дело Ивана Грозного». Минск, 2005, с.31). Собственно, этот дивный образ потому и назван Державным, что здесь Богородица держит в обеих руках атрибуты царской власти – скипетр и державу («яблоко владомое»). По той же причине в акафисте этому образу есть и такие строки: «Взбранней Воеводе победительная, милостивым покровом Своея благодати защищаеши Землю нашу Российскую********, дабы знали людие Твоя, яко Господь не оставил нас, но даровал Тя Владычицей, дабы правила уделом Своим – Землею Русскою до прихода Бога нашего Иисуса Христа» (это к вопросу о том, будет ли в России, ныне ужатой до пределов РФ, восстановлена монархия – С.Г.). Примечательный факт: накануне Екатеринбургского расстрела великой княгине Елизавете Фёдоровне каким-то чудом удалось передать сильно уменьшенный список этой иконы царственным страстотерпцам.

 

Как справедливо отмечает современный российский писатель Владимир Карпец, «у нас нет царя, но есть Царица и Её самодержавная власть. Поэтому при любом правительстве в России.., в любом здании правительственном и зале заседаний должна находиться Державная икона. И любое правительство должно осознавать себя как сугубо временное и твёрдо исповедовать Самодержавие как принцип, какая бы форма власти ни была».

 

ИСТОЧНИКИ ЦАРСКОГО МУЖЕСТВА

Как явствует из обнародованных ныне документов, последний русский самодержец за много лет до революции знал об уготованной ему судьбе. Однажды в личной беседе с П.А.Столыпиным он сказал: «Я обречён на страшные испытания, но я не получу моей награды здесь на земле».

Одним из источников этого гнетущего предведения стало письмо преподобного Серафима, Саровского чудотворца, адресованное будущему государю, который приедет в Саров, дабы, как говаривал сам «убогий Серафим», «особо обо мне помолиться». Этим государем стал Николай II, настоявший, вопреки позиции Синода, на канонизации Саровского отшельника. Когда в июле 1903 года Николай Александрович приехал в Саров на торжества в честь прославления прп. Серафима в лике святых, игумения Дивеевского монастыря вручила ему это письмо. По свидетельству Натальи Чичаговой, дочери будущего священномученика Серафима, «когда Государь прочитал письмо, уже вернувшись в игуменский корпус, он горько заплакал. Придворные утешали его, говоря, что хотя батюшка Серафим святой, но может ошибаться, но Государь плакал безутешно». О содержании этого послания можно судить по тому, что ещё при жизни святой старец говорил: «Будет царь, который меня прославит, после чего будет великая смута на Руси, много крови потечёт за то, что восстанут против этого царя и его самодержавия». Такое же предсказание со ссылкой на преподобного Серафима (гибель России и династии, разгром Церкви и кровавый террор) венценосцам сообщила блаженная старица Параскева Саровская, с которой царь и царица Александра Фёдоровна беседовали несколько часов с глазу на глаз. Не потому ли время от времени Николай Александрович повторял: «До 18-го года я ничего не боюсь»*********?..

 

НА ОБЛОМКАХ ВЕЛИКИХ ИЛЛЮЗИЙ

В беседе с князем Николаем Жеваховым, состоявшейся в 1916 году, Оптинский старец иеросхимонах Анатолий (Потапов) пророчески предрёк: «Судьба Царя – судьба России. Радоваться будет Царь – радоваться будет и Россия. Заплачет Царь, заплачет и Россия… Как человек с отрезанною головою уже не человек, а смердящий труп, так и Россия без Царя будет трупом смердящим». Увы, таковой она является и до сих пор. Поэтому трагедия столетней давности поучительна до сих пор, причём во всех смыслах – и в духовном, и в политтехнологическом. Перефразируя известный афоризм Александра Солженицына («целили в коммунизм – попали в Россию»), можем сказать, что либеральная масонская фронда целила в презираемого ею «Николашку», а попала в само сердце традиционной русской государственности, причём её кровоточащие обломки тут же раздавили и самих салонных болтунов-демократов.

 

Быть может, кулуарный сговор правящих «элит», вполне вероятный на фоне массовых протестных выступлений, вызванных геноцидной социально-экономической политикой постмайданного режима, сокрушит и нынешнюю государственность Украины. Ничего принципиально невозможного здесь нет, тем более что и сама она - плоть от плоти всё ещё неизжитой революции февраля-октября 1917 года. Да и заокеанский фактор давно уже является решающим в судьбе нашей несчастной (якобы «независимой») страны, утратившей реальную субъектность, ставшей объектом безсовестных манипуляций со стороны всё тех же глобальных «творцов катаклизмов», которые 100 лет назад ввергли Российскую империю в перманентный кровавый хаос. Сочетание всех этих факторов однажды может оказаться роковым. Не исключено даже, что точка невозврата уже пройдена.

 

Впрочем, на всё – воля Божия. И – слава Богу за всё!

 

*один из крупнейших землевладельцев империи; до революции 1905 года был председателем Екатеринославской губернской земской управы; любил называть себя малороссом.

**установлен и отмечается в честь геноцида коренного населения, устроенного древними евреями в Персии во время их Вавилонского пленения.

***почётное звание, которого удостаивались самые преданные императору люди.

****изменника характеризует и тот факт, что 9 февраля он присутствовал на совещании в кабинете Родзянко, в ходе которого обсуждались детали намеченного на март государственного переворота.

*****масон 33 градуса посвящения – одного из высших градусов в масонстве; настоящее имя - Аарон Кирбис, выкрест, сын принявшей православие еврейки, усыновлённый её мужем Фёдором Керенским, директором мужской гимназии в Симбирске, которую окончил и Владимир Ульянов (Бланк).

******отец именитого американского писателя российского происхождения.

*******дед Ульянова-Ленина по матери Александр (Зендер) Бланк был выкрестом, его жена мадам Грошопф тоже изъяснялась на идиш.

********имеется в виду территория исторической (т.е. дореволюционной) России

*********аналогичное по смыслу пророчество за 68 лет до дня рождения Николая II было произнесено прозорливым духовидцем монахом Авелем.

 

По приказу императора Павла I оно было записано и сохранялось в Гатчинском дворце. Это послание было предназначено лично Николаю Александровичу. После своего венчания на царство последний русский государь прибыл в Гатчину «для исполнения воли своего венценосного предка». Как свидетельствует П.Н.Шабельский-Борк, автор исторического сказания «Вещий инок», император собственноручно вскрыл ларец с посланием и несколько раз прочитал его. «Он уже знал свою терновую судьбу, знал, что недаром родился в день Иова Многострадального. Знал, как много ему предстоит вынести на своих державных плечах… Его сердце чуяло и тот проклятый чёрный год, когда он будет обманут, предан и оставлен всеми». В пророчестве Авеля, среди прочего, сказано: «НиколайII – святой Царь, Иову Многострадальному подобный. Он будет иметь разум Христов, долготерпение и чистоту голубиную. На венец терновый сменит он корону царскую. Он искупитель будет, искупит собою клятвопреступление и предательство народное. И предан будет, как некогда Сын Божий, на пропятие… И будут потомки тех, кто Христа распял, бичевать землю Русскую, грабить святыни её, закрывать церкви Божии, казнить лучших людей русских. Сие есть попущение Божие, гнев Господень за отречение России от своего Богопомазанника!.. Ангел Господень изливает новые чаши бедствий, чтобы покаялись люди и в разум пришли. Войны будут одна горше другой. Народ промеж огня и пламени, но весь от лица земли не истребится. По молитвам святого царя Николая II спасен будет» (цит. по: «Русский вестник», №15, 2008). 

 

Сергей ГРИГОРЬЕВ

 

Источник Позиция