Точки на карте края

След первопроходца

Стрелка компаса качалась вправо-влево. Казалось, не угомонится, будет шарахаться между западом и востоком: между озерами, протоками, островками, буграми, корягами. Я терпеливо ждал. Знал: одно у стрелки направление. Она остановится между сухим ветвистым осокорем и тремя качалками рогоза. Через несколько секунд я узнаю, где – север, где – юг. Где – город, где – остров, где – я. Что – между, позади, вблизи, вокруг…

Когда закончилось блуждание по плавням, и я шагал по раскисшему проселку, пришло понимание: какой бы путь я ни выбрал на этой земле, он навсегда останется моим путем. И он даст (уже дал!) мне силу самому прокладывать пути через другие новые земли и незнакомые островные пустоши.

Как правило, в жизни мы выбираем проторенные дороги. Шагается по ним тоже нелегко, хватает и ухабов, и рытвин, и распутий. И все же нередко, когда дорога пройдена, возникает не удовлетворение, а сожаление, что прошагал по чужим следам, что повторил чужой путь. А вот свой новый путь нередко устремлен в неизвестность, в никуда. Да таким он может и оказаться. Путем в никуда. Но все равно это будет твой и только твой дорожный (жизненный!) опыт. Ведь, как говорят в народе, верная дорога порой проходит через бездорожье.

…В молодости я как-то совершил путешествие к Черному морю, повторив путь торговцев-чумаков. Его еще называют «Чумацким Шляхом», так именуют и звездный Млечный путь. Конкретной столбовой дорогой его трудно назвать. Скорее это символ романтического, вольного, однако небезопасного промысла. Дело в том, что в черноземной полуденной степи торная дорога быстро раскисала, расползалась и становилась непроходимой для волов и тяжелых возов. Поэтому каждый обоз прокладывал свою колею, двигался своей дорогой в Диком Поле. Была одна цель и одно направление – за солью к морю, однако каждая поездка – это новый путь. Каждый чумак вполне заслуженно ощущал себя первопроходцем. «Где просторно, там и торно», – утверждали бывалые торговцы о степном безбрежье. «Куда ведет степное бездорожье – не все ль равно! Но посреди реки гудит камыш, дымится Запорожье, курятся чубы, веют бунчуки». Может, именно эти строки когда-то заставили вспомнить предков и позвали меня в дорогу. Тогда, правда, я не знал, куда она приведет, как ни сном, ни духом не ведал, что бездорожье станет моей судьбой. И я ничуть не жалею об этом…

…Уже давно сошел лед. В плавни пришла вода. А, может, и не уходила? Я жду, когда угомонится стрелка старого компаса. Она никак не остановится, все мечется: между западом и востоком, между городом и островом, между зимой и летом. Я не знаю, каким будет и куда проляжет мой путь. Но уверен: это всегда будет моя другая дорога. Мой новый путь.

Из балки в балку

Очередную балку, выходящую к Днепру, я решил не огибать по грунтовке (крюк получался километров пять), а пересечь по едва заметной тропке, которая вилась по склону. Его укрывали густые травы, среди которых пестрели цветы. Это был их праздник, их весенняя победная песня. Природа соткала из них дивный ковер – в его цветастых узорах можно было найти все земные краски и их оттенки. Ветер шумел где-то вверху, а здесь стойко держался непривычный густой запах, от которого першило в горле и немного кружилась голова.

«Всех балок, оврагов и байраков в степях запорожских казаков было поистине необозримое число, точно звезд в бесконечном пространстве небес», – восхищался этой природной достопримечательностью степного Запорожья один исследователь казацкой старины. Запорожская Балка, Зеленая Балка, Балки, Балково, Балчанское – все это названия наших степных сел. Почти возле каждого есть укромные уголки, где можно спрятаться от зноя, утолить голод и жажду, расположиться на ночлег. Речь идет о разной глубины, длины и ширины оврагах, буераках, ложбинах и долинах между двух кряжей, которые издавна у нас называют балками. В отличие от долины, открытой всем ветрам, балка имеет замкнутое верховье и устье, «впадающее» в другую балку или выходящую к реке.

Раздол – это балка в речной пойме, а суходол – сухая «мертвая» долина, не имеющая постоянного стока. Края классической балки окаймлены бровкой, часто по склонам разной крутизны расположены несколько бровок, которые являются краями сравнительно ровных площадок – террас. Нередко весенние потоки, размывая склоны балок, превращают их отроги в глубокие овраги, яры. «Россоховатым» яром в народе называют короткий овражек со следами глубокого размыва в форме оленьих рогов. Балка, имеющая сглаженные края и плавную слабовогнутую форму, называется еще ложбиной. Размоина – маленькая ложбина, образовавшаяся вследствие поперечной распашки, распадок – мелкая, плоская, часто безводная ложбина. Специфическую корытообразную форму с ярко выраженными бровками, днищем и склонами имеет балка-лощина.

Байрак – это балка, дно и террасы которой покрыты «терниками» (терном), кустами шиповника, барбариса, деревцами боярышника, дикими грушами и яблоками, другими древесными породами (иногда это настоящие труднопроходимые чащи). В овражно-байрачных лесах (такое определение этим зарослям дали ученые) нашли приют большие и малые степные птахи, здесь постоянно живут зайцы, лисицы, змеи, ежи, кроты, еноты, сюда заходят кабаны, косули и даже лоси.

В степном крае бытует немало легенд о происхождении долин, оврагов и балок. Особенно много быличек и преданий связано со змеем, который обитал в пещере возле порогов. Много он извел людей, так как сильнее его на целом свете никого не было. Тогда-то и задумали божьи кузнецы Кузьма и Демьян этого змея истребить. Поймали они чудовище, запрягли в плуг и давай пахать. Пахали степь в длину, пахали поперек, и сколько змей ни просил, не давали ему ни пить, ни есть. Пока Кузьма и Демьян не уморили змея, пахали глубоко – потекли реки, а как уморили, стали пахать мелко – возникли балки.

Отдыхая возле кринички на дне балки, вдыхая аромат трав и цветов, вслушиваясь в щебетанье птиц, легко представить, как здесь все было в старину. На помощь пытливому воображению приходят местные топонимы. «Где байрак, там и казак», – говорили в народе. Многие балки, устья которых выходят к Днепру (сегодня во многих местах это глубокие извилистые заливы), обязаны своими названиями запорожским казакам, которые, как раньше говорили, «бадались» тут хозяйством. В заповедной Балчанской балке возле села Петро-Свистуново, скажем, стоял хутор казака Балчана. На всю округу этот «показной» колоритный запорожец был знаменит своими широкими шароварами, длинными усами, которые он трижды закручивал за уши, и трубкой, что постоянно торчала в зубах. На противоположной стороне Днепра возле Лишнего порога в балке Еретичной когда-то обосновался другой казацкий характерник – запорожец Еретик. Рассказывают, что его слушалась вся нечисть (в том числе и черти, что сидели в порогах), и он легко мог превращать людей в песиголовцев, вовкулаков, упырей. В балке Квитяной возле Федоровки жил казак Квит, в правобережных балках Трутовой и Канцюровой (с такими же названиями все эти балки и сегодня существуют) обитали казаки-сидни Трут и Канцюра.

От балки Бабурки, по которой протекает речка Средняя Хортица, произошло название селения, а потом и целого городского микрорайона. Рассказывают, что в балке когда-то жил запорожец Бабура. Позже в балке неподалеку от Днепра располагалась русская слобода, которая была переведена в другое место после 1803 года, когда здесь же была основана менонитская колония Бурвальд (в народе она осталась Бабуркой).

Есть и такая версия происхождения названия. В казацкие времена через балку проходила дорога, возле которой стояла корчма, где всем заправляла крутая шинкарка. Казаки нередко расплачивались с ней за выпитую горилку сапогами и шапками. Очухавшись на Сечи в родном курене среди товарищей, вздыхали: «Бабы урки, бабы урки». Так балка стала Бабуркой – местностью, где жила бессовестная шинкарка – «баба-урка». Кстати, запорожские казаки, а позже отряды батьки Махно, часто, уходя от погони, как писали очевидцы, «увлекали преследователей в удобные балки, которые становились для них ловушками».

Мало осталось в наших распаханных вдоль и поперек степях нетронутых плугом целинных уголков. Пожалуй, их найти можно только в балках. Наши степные балки – это в некотором роде оконца, в которые можно заглянуть и увидеть первозданный облик степи, ощутить ее изначальную природную силу и красоту. Не удивительно поэтому, что многие балки превратились в заповедники. Некоторые даже получили статус памятников природы национального значения. Таковы, например, балки Балчанская и Россоховатая в Вольнянском районе, балка Скотоватая в Гуляйпольском районе.

Владимир СУПРУНЕНКО, фото автора