Национальная идея или этническая рознь?

Что считать национальной идеей? Очевидно, программу действий, которая способна сплотить население страны ради его самосохранения, достойной жизни и свободного развития. При этом развитие народа является одновременно и основным условием его самосохранения.

Под это определение, несомненно, не подпадает мотивация, которая сбивает отдельных индивидов в стаю для агрессивного натиска на другие народы, языковые группы и религиозные общины, отдельные социальные слои или целые классы. Соответственно, все виды ксенофобии – расизм, фашизм, нацизм и большевизм, – столь знакомые по недалекому прошлому, должны быть по определению отметены, когда речь заходит о национальной идее.

Не случайно классик казахской литературы, постоянный представитель Казахстана в ЮНЕСКО Олжас Сулейменов, отвечая на вопрос украинского журналиста о значении национальной идеи, мудро заметил: «Проблема в том, что все эти поиски национальной идеи очень часто заканчивались обыкновенным национализмом... Противовесом национальной идее в таких многонациональных государствах как Россия и Казахстан должен стать интернационализм».

В нынешних реалиях использование национальной идеи обретает смысл лишь в том случае, если она несет в себе созидательное, конструктивное, жизнеутверждающее начало. Ее отсутствие нередко уподобляет судьбу народа шхуне без руля и без ветрил среди бушующего океана.

И наоборот, как яркую иллюстрацию ее спасительной миссии можно упомянуть отстаиваемую в свое время Арманом де Ришелье идею преодоления политической и религиозной раздробленности Франции, Камилло Бензо ди Кавуром – Италии, Отто фон Бисмарком – Германии; Карлом Густавом Маннергеймом – идею консолидации нации в момент угрозы безопасности Финляндии, Уинстоном Черчиллем – Великобритании, Франклином Рузвельтом – США; Давидом Бен-Гурионом – идею создания Израиля, Мухаммадом Али Джинной – Пакистана.

Необходимо отдать должное идеям, оказавшим благотворное воздействие на развитие как отдельных континентов, так и международного сообщества в целом. Среди них заслуживает внимания идея Вудро Вильсона о создании Лиги Наций, Франклина Рузвельта – ООН, Джорджа Маршалла – о возрождении разрушенной Европы, Робера Шумана – о создании Европейского Союза.

Очевидно, что XX век внес коррективы в осмысление правовой сути национальной идеи. Она получила признание лишь при условии ее размещения в системе координат общепризнанных принципов и норм международного права, воплощенных во Всеобщей декларации прав человека (ООН, 1948). Суть документа укладывается в аксиому: все, что хорошо для достоинства, свободы и прав человека, хорошо для любого народа, нации и всего человечества.

Поэтому логично провозглашение приоритета этих принципов над внутригосударственным законодательством, что и нашло свое отражение в разделе Х Декларации о государственном суверенитете Украины от 16 июля 1990г. Оно и понятно: иное могло бы привести к другому исходу в правовых притязаниях на государственный суверенитет.

К месту заметить, что в переломные этапы истории глашатаи независимости Украины всегда нуждались в поддержке представителей всех народов, языковых групп и вероисповеданий, исконно проживавших на ее территории. Естественно, что и национальная идея должна была носить объединительный характер.

За примерами далеко ходить не придется. Один, имевший место в 1917г., привел в фундаментальной книге «Червоне століття» директор Института философии НАНУ Мирослав Попович: «Центральная Рада признала четыре официальных языка – украинский, русский, польский и идиш. Лозунг «Украина – общий дом всех народов, которые живут на ее территории» окончательно победил идеологию «Украина для украинцев». Если перевести это на язык современного конституционного права, то речь шла о признании в качестве государственных языков всех коренных народов Украины.

Другой пример относится к осени 1989г. На первом съезде Народного Руха Украины известный поэт Иван Драч провозгласил с известной долей творческого преувеличения: «Русские должны жить в Украине лучше, чем в России, евреи – чем в Израиле, поляки – чем в Польше». На языке конституционного права это означало необходимость соблюдения прав человека вне зависимости от этнического происхождения, языка общения, вероисповедания граждан нашей страны.

Эти примеры со всей очевидностью выявили круг тех, в чьей поддержке нуждалась национальная идея государственного строительства в Украине. И такая поддержка была оказана 1 декабря 1991г.

Национальная идея была недвусмысленно провозглашена в Декларации о государственном суверенитете Украины. Ее несущими опорами стали основополагающие конституционные ценности: права человека, правовое государство, национальное богатство страны. Очень привлекательно. Но тем самым декларация стала учредительным договором между всеми гражданами государства, независимо от их этнического происхождения, языка общения и вероисповедания. А понятие «национальное» ни в одном из положений не сводилось к этническому содержанию.

Права всех граждан провозглашались равными, неотъемлемыми и нерушимыми. Ибо рассчитывать на всеобщую поддержку для создания государства с доминированием одного этноса в качестве «титульной нации» и его родного языка как единственного государственного вряд ли пришлось бы даже в самых смелых планах самых дерзких прожектеров.

Почему же потерпела крах национальная идея, провозглашенная в Декларации о государственном суверенитете Украины и поддержанная народом 1 декабря 1991 года?

На мой взгляд, все до обидного просто: она не выдержала конкуренции с этническими чувствами. Усилиями партии, которая объявила своей заветной целью строительство этнического государства, – партии этнической нетерпимости – принципы верховенства права и правового государства были принесены в жертву этническим чувствам ее избирателей. Все события, персоналии, соседние страны, наше прошлое, настоящее и будущее стало оцениваться сквозь призму ярко выраженных этнических чувств. Причем до такой степени назойливых, что впору говорить об этническом «праве», об этническом «правосознании» и «правоотношениях» как господствующих категориях нашего политического бытия.

«Этническое» право стало выполнять функцию фактической конституции, а юридическая стала фиктивной. Под шум и гам национально окрашенной истерии тихо конфисковали национальное богатство страны. Причины подобного феномена налицо: «этническое» право на деле выявило своих пылких сторонников, а конституционное право, увы, нет. Сила этнических чувств продемонстрировала бессилие правового начала. Этническая разобщенность взяла вверх над человеческой солидарностью. Произошла трагическая подмена понятий: этнические чувства части населения стали подаваться под соусом национальной идеи всего народа.

В действительности же вместо новой национальной идеи мы обрели старую этническую рознь. Повсеместная ненависть к представителям других этносов наиболее рьяных приверженцев партии этнической нетерпимости не прошла им даром. Беда, однако, в том, что итогом всего, что они хотят, в реалиях XXI века может закончиться только новой Руиной. Ибо это и есть крайняя степень взаимной нетерпимости.

Поэтому национальная идея сегодня – это программа преодоления ксенофобии, а еще – созидания гражданского общества, построения правового государства, национализации неправедно конфискованной общенародной собственности (национального богатства). Это программа утверждения достоинства, свободы и прав человека. То есть программа самосохранения, достойной жизни и свободного развития народа Украины!

Александр МУЧНИК, президент Института демократии и прав человека, заслуженный юрист Украины

2000